Познакомился он с ней самым тривиальным образом, если не считать очень раннего часа — не было еще и семи утра. В ту субботу он проснулся рано и в таком бодром настроении, а утро было такое свежее и обещало такой ясный день, что захотелось за город, и он решил навестить приятеля, который жил в дачной местности и давно к себе приглашал. Спустился в метро, почти пустое в этот ранний час, и поехал на Курский вокзал. В электричке, переходя из одного конца вагона в другой, он мельком увидел в окно проходившую по перрону женщину. Одного взгляда было достаточно, чтобы заметить, как она хороша. Не долго думая, он выскочил из готовой отойти электрички… Он был уверен потом, что ощутил какой-то толчок в сердце, какой-то приказ сойти немедленно, но, возможно, это стало казаться впоследствии, а в тот момент ему просто захотелось новой интрижки, тем более, что никто не мешал.

На соседнем пути стоял недавно прибывший скорый поезд, но толпа пассажиров уже схлынула, и в длинном коридоре между поездом и электричкой женщина неторопливо шла к выходу с перрона одна. В руке она несла большой и, кажется, тяжелый чемодан и шла медленно, как человек, которому некуда спешить, которого никто не встречает. И со спины она была хороша. Во всей ее точеной фигурке было то редкое, гармоничное сочетание благородной стройности и изящной полноты, которое свойственно породе особенно красивых женщин, изначально красивых и долго, до седины, не стареющих. Ее ноги, в юбке выше колен, ее шея и руки, открытые до плеч, были тронуты смуглым южным загаром.

Пройдя до середины платформы, она поставила чемодан на перрон и остановилась, то ли разглядывая вокзал, то ли просто отдыхая. Увидев ее случайно на улице в толпе, он и тогда заметил бы, как она хороша, но скорее всего, оглянувшись, прошел бы мимо. Здесь же, на пустом перроне, они, как нарочно, были одни, и он почувствовал, что долго себе не простит, если не попробует эту красотку «склеить». Женщина подняла чемодан, оттянувший ей руку, и чуть подламывающейся походкой двинулась к выходу с перрона. Не давая себе времени на раздумья, боясь волнения, которое может помешать, он быстро нагнал ее и взялся за ручку чемодана.

— Позвольте, я вам помогу? — сказал он легко и просто. Она не слишком приветливо глянула сбоку, но не испугалась, не отшатнулась, а спокойно свой чемодан отдала.

— Носильщики у нас еще спят, — начал он, сразу идя на сближение. — А вам явно нужен носильщик…

Он повез ее к себе в Черемушки, в свою кооперативную однокомнатную квартиру, отделку и обстановку которой только недавно завершил. Пока ехали в метро и шли к его дому, Нина немножко оживилась и потеплела к нему. Он с юмором рассказал о своих командировочных приключениях с гостиницами в разных городах, и она слушала с интересом, смеялась от души. Он почувствовал себя уверенней, но и сейчас держался в рамках простого дружелюбия, не претендующего ни на что. Его беспокоило, как Нина воспримет сюрприз, который он ей приготовил, но будь, что будет, успокаивал он себя. В крайнем случае извинюсь и сам устрою ее в гостиницу. Позвоню Семе, он поможет. Особенно, если его «материально стимулировать».

— Но это же не гостиница, — сказала Нина, когда вошли во двор.

— Гостиница, — сказал он, улыбаясь. — Вывеска с другой стороны.

Она настороженно огляделась, но все-таки вошла вместе с ним в подъезд, а там и в лифт. На своем этаже, не мешкая, он отомкнул дверь и вошел с чемоданом в прихожую. Нерешительно Нина вошла за ним.

— Но это же не гостиница… — сказала она, глядя на него строго и в упор. — Чья это квартира? Вы за кого меня принимаете?..