Сквозь дрему Тим слышал обрывки разговоров на кухне, сопровождаемых стуком ложек в кофейных чашках, бодрыми аккордами «Радио Рокс» и запахом подгоревших бутербродов.

Родители, как водится, потолковали сначала о погоде («Такой жары не было с 75-го…»), потом — о Тиме («Я как-то видела, что мальчишки на автозаправке курят…»), потом разговор зашел о ком-то из родительских знакомых.

— Она просила не говорить никому… По-моему, это глупо, — говорила вполголоса мама.

Глупо, — как обычно, согласился папа. И, как всегда, спросил: — А почему?

— Диагноз окончательно не подтвержден.

Серега Светлов торопился. Выйдя из дома, он скорым шагом направился к автобусной остановке. Если бы он хоть раз обернулся, то мог бы увидеть крадущегося в тридцати шагах от себя Тима. Но он не обернулся.

По дороге Серега остановился у таксофона и снял трубку с рычага. Говорил он совсем недолго — за это время можно было успеть сказать только: привет, как поживаешь?.. Тим даже не успел подойти поближе, чтобы расслышать хоть часть разговора. Но он видел бледное Серегино лицо, на котором четко проступали лиловые синяки. Серега, похоже, плюнул на все и уже перестал замазывать их маминой крем-пудрой.

Потом Серега повесил трубку и чуть ли не бегом побежал дальше, и Тим заметил, что к остановке приближается автобус. Тим тоже побежал. Серега влетел в переднюю дверь, а Тим — в заднюю. И они поехали.

Тим терпеть не мог автобусную давку, тем более в июле. Но сейчас он был даже благодарен тем людям, которые набились в салон, и пыхтели, и толкались, и увлеченно переругивались между собой, — потому что Серега не мог видеть его. Правда, и он Серегу, можно считать, не видел, а только слышал иногда его голос: «нет, не выхожу», «извините»…

Главное, что он не выходил.

Он сделал обманное движение и неторопливо, с расстановкой, ударил Тима под дых. Тим молча дернулся, челюсть его сразу отвисла, плечи свернулись вперед. Боль — дикая. Изнутри что-то напирало, выталкивая наружу глазные яблоки и внутренности… Парень, не отпуская руку, с улыбкой смотрел на Тима.

— Так это ж Чак Норрис, пацаны, — сказал он громко. — Во как держит удар… Я прям ничего поделать не могу.

И он еще раз ткнул кулаком в то же место. Желудок, который уже потихоньку становился на место, вдруг снова испуганно прыгнул вверх. Перед глазами Тима пробежала какая-то куцая тень.

Но он молчал.

Кто-то обошел Тима сзади. Он даже не мог заставить себя обернуться, хотя знал, что ничего хорошего такие маневры не сулят. Рыжий приподнял голову, взглянул куда-то за спину Тима. Ясно, сейчас толкнет. А сзади какой-нибудь шестерка стоит на карачках и довольно скалится.

Газопровод — это глухая зачуханная улочка на южной окраине Москвы. С высоты птичьего полета она и в самом деле напоминает изогнутое под тупым углом колено трубы. Возможно, что настоящее название улицы звучит несколько иначе — «Газопроводная», а на табличке обшарпанного автобуса, который курсирует по Варшавскому шоссе, просто не хватило места для последних трех букв — кто знает… Никто из местных мальчишек этим особо не интересовался. Газопровод — так Газопровод. Рабочая слободка. Спальный район. Край, открытый всем ветрам. Несмотря на относительную близость к экватору, здесь гораздо холоднее, чем в Медведково или на Красной Пресне — опять-таки из-за проклятущего ветра.

Жители Газопровода обладают несколькими чертами, разительно отличающими их от остальных москвичей. Например, водители автобусов, утюжащих Варшавское шоссе, Россошанскую и другие улицы, прилегающие к Газопроводу, принципиально не объявляют остановок — даже в разгар зимы, когда стекла в салоне покрываются толстой ледяной коркой. Поэтому местные жители научились ориентироваться в пространстве без помощи зрения, слуха, обоняния, осязания и даже вкуса.

ОНИ НИКОГДА НЕ ПРОПУСКАЮТ СВОЮ ОСТАНОВКУ.

Возможно, газопроводские аборигены ориентируются при помощи почек. Или рудиментарного отростка на кончике позвоночника. Или среднего уха. Никто этого никогда не узнает — если, конечно, ученые не заинтересуются необычным феноменом.

Во всем остальном это был обычный глухой район и обычная глухая улица, где повседневной формой одежды были китайские и тайваньские брюки-слаксы, самым популярным блюдом — яичница с жареной картошкой, самым популярным сериалом — «Петербургские тайны», самыми горячо любимыми народными героями — Маша Распутина, Мишка Япончик и генерал Лебедь.

Ближе к вечеру, когда родители должны были вернуться домой, Тим поехал к ребятам на бензозаправку. Чем объясняться со стариками по поводу подбитой скулы, так уж лучше драить буржуйские машины.

Но объясняться все равно пришлось.

— Вместе с Серегой на передовую ходил? — заулыбался Дима Комлев.

Он вместе с Витькой Снегиревым отмывал замызганный до невозможности «запорожец». И где только водилы умудряются в такую погоду грязь отыскать?

— Ты лучше не отвлекайся, работай, — посоветовал ему Тим. — А то клиент по шее надает.