Каталония держится особняком от остальной Испании. Здесь говорят на своем, каталанском, языке. Здесь не танцуют фламенко, предпочитая сардану — групповой танец, похожий на греческий сиртаки. Здесь не любят корриду. И больше всего раздражаются, когда Каталонию называют Испанией. Стремление к независимости и превосходству у каталонцев в крови. А корни подобного к себе отношения уходят в глубь веков — во времена Великой Римской империи.

Современная Испания состоит из нескольких провинций, каждая из которых отличается совершенно особым характером и темпераментом. Отношения между ними достаточно ровные, если не считать того, что каждая всячески старается подчеркнуть свою независимость и индивидуальность. И выражается это не только в традициях, но и в народном фольклоре.

Испанцы вообще любят анекдоты, но особенно те, что касаются представителей других провинций. Житель Валенсии, к примеру, будет с упоением посмеиваться над кастильцем, тот в свою очередь — над андалузцем, и единственное, что их может объединить, — это анекдот про каталонца. Например, такой: «Если в бокал с вином залетела муха, то кастилец попросит заменить бокал, арагонец выпьет вино вместе в мухой, а каталонец вытащит муху и заставит ее выплюнуть в бокал то вино, которое она успела проглотить».

Несмотря на свой достаточно почтенный возраст, Токио — город новый. Землетрясения, пожары и войны несколько раз уничтожали его дотла, и тем не менее он каждый раз возрождался в былом великолепии, в деталях копируя все свои прежние достоинства и недостатки. Родившись заново и в последний раз после второй мировой войны, Токио стал в конце ХХ века бесспорным символом города будущего и вместе с тем средоточием всех проблем, с которыми так или иначе придется столкнуться всем крупным городам в новой эре.

С самого своего появления на свет в качестве столицы Токио рос не по дням, а по часам, оставляя далеко позади все другие города. Когда японские князья погрязли в междоусобных войнах, император утратил свою власть и реальными и полноправными правителями страны стали военачальники-сёгуны, будущая столица технократического мира была простой рыбацкой деревней. Одержав очередную и решающую победу, военный правитель Тоётоми Хидэёси (в тексте использована японская система написания собственных имен: на первом месте фамилия, а затем имя. — Прим. авт.) отдал приказ своему приближенному — особо удачливому генералу Токугаве Иэясу отправиться в восточную провинцию Канто, где ему вменялось в обязанность приглядывать за особо несговорчивыми местными феодалами — даймё, явно стремящимися создать коалицию против движения объединения страны под властью одного человека. Главной причиной этого решения было, безусловно, желание сёгуна обезопасить себя от возможных попыток самого Токугавы силой занять его пост.