На пути в рай

Волвертон Дэйв

Наемники в защитной броне под небом чужих планет рассказывают анекдоты и случаи из своего боевого прошлого… Гигантские крабы в окутанном туманом лесу перешептываются женскими голосами… «Пустынный владыка», похожий на гигантского богомола, выползает из своей песчаной норы… Запах крови, пота и пороха, мертвенное сияние лазерных лучей — все, что нужно любителю настоящей военной фантастики, есть в этом романе.

«На пути в рай», первый роман Дейва Волвертона, опубликованный в 1989 году, мгновенно привлек к себе внимание, как читателей, так и критиков. Писатель-фантаст Орсон Скотт Кард сказал о первой книге Дейва Волвертона: «Это один из самых глубоких и сильных фантастических романов за всю историю жанра».

Часть первая

Земля

Глава первая

Серое от пыли судно на воздушной подушке остановилось перед моим киоском в ярмарочном ряду. Открылась дверца, и из тени в кабине на ослепительно яркий свет дня вышла поразительно худая женщина. Странное чувство охватило меня, почти шок, — такое бывает, когда видишь старого друга обезображенным после какой-нибудь трагической истории. Я порылся в памяти, но знакомое имя не всплывало. Голова женщины при ходьбе покачивалась из стороны в сторону. Черный облегающий костюм потемнел под мышками от пота, кровь еще капала из перевязанной правой руки — кисти там не было. Старая метиска попятилась, перекрестилась: «Que horror!

[1]

» Мальчишка уставился на женщину, разинув рот. «Una bruja!

[2]

» — крикнул он, и толпа одобрительно загудела: да, этот ходячий скелет, должно быть, ведьма.

Женщина с трудом пробралась к моему киоску сквозь толпу любопытствующих крестьян и положила окровавленную руку на прилавок. Я было раскрыл рот, надеясь, что язык сам отыщет ускользающее из памяти имя, а она спросила по-английски:

— Вы сеньор Анжело Осик?

Я кивнул, обрадовавшись, что она меня не знает, успокоенный тем, что этот хриплый голос мне не знаком.

Ее била дрожь, и, чтобы не упасть, она была вынуждена держаться за прилавок.

Глава вторая

По пути домой Тамара и Флако были так пьяны, что оба цеплялись за меня. Тамара продолжала браниться и объяснять, что ей необходим пистолет, а Флако все спрашивал: «Чего-чего?» Когда мы добрались до дома, я уложил Тамару на диван, а Флако на полу в холле, и сам тоже отправился спать.

Через несколько часов меня разбудил Флако. Его тошнило. Тамара что-то бормотала во сне. Все же мне удалось заснуть снова. Мне снилась старая реклама «Зеллер Кимех»: группа людей в лунном казино, все киборги, с прекрасными кимехами. Я восхищался этой голограммой. Все смеялись и пили ром «Закат солнца». У некоторых были женские тела, вплоть до металлических грудей с маленькими сосками из драгоценных камней. Одна женщина — киборг разговаривала со своим спутником и беспрерывно смеялась. Я узнал в ней свою жену, Елену, которую тридцать лет назад сбил грузовик. Сейчас, во сне, я не верил, что она умерла. Просто — напросто я забыл, что она купила кимех, и мы каким-то образом собрали ее по частям и поместили в кимех, и теперь она на Луне, пьет ром «Закат солнца» и смеется. Я хотел подойти к ней и обнять, сказать, как я счастлив, что вижу ее, но тут мое внимание привлек стоявший рядом киборг. Единственную оставшуюся органическую руку он носил как знак принадлежности к миру живых. Голова у него была из электрически окрашенного красного вольфрама, красивая голова, если смотреть на глаза, но челюсти — как у скелета. Сверкающие голубые циркониевые глаза, оскаленный рот в нечеловеческой вечной улыбке. Вдруг мне почудилось, что в его улыбке что-то зловещее, как будто он хотел смерти для всех тех, кто находился в этой комнате, и только я один понял его намерение. Тогда я подумал: «Это не мой сон. Это сон Тамары». И проснулся, потому что кто-то тряс меня.

— Анжело! Анжело! — звал Флако.

— Si. Que pasa?

[7]

— Huy!

[8]

А как ты думаешь? Эта женщина, она ведь сука, когда напивается.

Глава третья

Челнок ударился о металл шлюза, разбудив меня, и шум двигателей смолк. Железо ракетных двигателей застонало, мгновенно остывая, переходя от расплавленного состояния к почти абсолютному нулю. Я ждал. Эйриш мертв уже пять часов — достаточно времени, чтобы смерть его была обнаружена. Любой нашедший его тело заметит отсутствие глаза и поймет, для чего я взял его. Почему я не догадался так изуродовать Эйриша, чтобы не было заметно отсутствие глаза? Теперь я боялся, что, когда откроется дверь, меня будет ждать напарник Эйриша или, что еще хуже, служба безопасности, которая отправит меня назад в Панаму. Я не открывал челнок, ожидая, не потребует ли кто, чтобы я выходил наружу.

Тамара лежала в сундуке, глядя в. потолок и изредка мигая. Введенный антимозин действовал, температура упала, началось восстановление функций мозга, но было еще слишком рано, чтобы судить о степени улучшения. Я попытался поднять ее, растирал кожу, говорил: «Пожалуйста, Тамара, проснись! Я не могу дольше держать тебя здесь. Ты должна встать и идти сама! — Во рту у меня пересохло. Я продолжал похлопывать ее по щекам и просить: «Проснись! Киборги идут! Киборги поместят тебя в мозговую сумку!», но угрозы на нее не действовали. Во время перелета она обмочилась; одежда ее была мокрой.

Конечно, гораздо безопасней было бы бросить ее. Но воспоминание о безумной радости, которую я ощутил, приняв решение взять ее с собой, удерживало меня. К тому же мне это казалось храбрым поступком. Убийство Эйриша — вот что было трусостью. Я пытался облегчить свою совесть, называя это вендеттой, но на самом деле я убил его по той же причине, по какой человек убивает гремучую змею в пустыне: чтобы обезопасить себя от встречи с ней в будущем. Я надеялся, что храбрый поступок загладит мою трусость, и решил насколько возможно дольше сохранить возле себя Тамару. Оставлю ее только в самом крайнем случае. Я достал ружье и приготовился стрелять в тех, кто может ждать меня в засаде у двери.

Нажал рычаг — дверь со свистом открылась. В шлюзе я увидел только багажную тележку вроде вагончика. В конце шлюза — дверь без окна. Закрыв сундук, я почувствовал облегчение от того, что пустые глаза Тамары больше не смотрят на меня. Погрузил ее в багажную тележку и решил, что попробую затеряться в толпе на станции.

Но за второй дверью оказался огромный зал, тихий, как мавзолей. Я запаниковал. Станция Должна быть полна людьми, готовящимися сесть на корабль до Пекаря, но меня ждали только следы пребывания людей — запах пота и отслоившейся кожи. Я подумал, не опоздал ли я?

Часть вторая

«Харон»

Глава четвертая

Я в темных джунглях, в глубоком кратере, среди зубчатых неровных скал. По краю кратера прыгают и кричат тысячи призрачных паучьих обезьян, бросают сверху камни. Возле меня — большие валуны, и на каждом — умирающий, накрытый белой простыней. Прямо передо мной Флако с перерезанным горлом, одна его рука свесилась с камня вниз, и мне нужно побыстрее зашить его рану, если я хочу спасти его. Справа на соседнем камне лежит лицом вниз Тамара, у нее высокая температура, быстро гибнут клетки мозга, ей необходима инъекция антимозина. За спиной, тоже с перерезанным горлом, на плоском камне лежит Эйриш. Он тянет меня сзади за рубашку, просит о помощи, но я слишком занят уходом за Флако.

В угасающем свете я должен нагнуться ниже, чтобы видеть, как зашить Флако горло. Пищевод перерезан сразу над кадыком, между двумя треугольными хрящами, видно первое хрящевое кольцо трахеи — в этом месте трудно работать быстро, потому что легко повредить голосовые связки. Но мне некогда заботиться о таких мелочах, как голосовые связки. Раньше мне не приходилось проводить серьезные хирургические операции, но сейчас я быстро зашиваю пищевод, надеясь, что делаю это правильно. Обезьяны на краю кратера кричат и завывают, и я не могу сообразить, те ли места сшиваю. Нижняя часть пищевода неожиданно кажется мне слишком похожей на тонкую кишку. Но я продолжаю шить, удивляясь ущербу, который причинен позвоночнику Флако. Потребуется серьезное лечение, сейчас я такое не могу дать. Кровь окрасила белую простыню.

Я осматриваюсь в поисках камня поровнее, чтобы разложить окровавленные скобки, и слева от меня появляется девочка лет десяти. Я протягиваю ей скобки, она говорит: «Спасибо, дедушка!» и улыбается мне. Я смотрю ей в лицо — тонкое личико с хорошо прорисованными чертами, кожа светлая, как у европейца, и гладкая, как у фарфоровой куклы. Девочка кажется мне знакомой, и я рад ее видеть, но не могу вспомнить, как ее зовут.

Я бросаюсь к лежащей на камне Тамаре, наполняю шприц антимозином, осторожно поднимаю ей голову и делаю укол в шею. Эйриш сзади тянет меня за рубашку.

— А мне ты разве не поможешь? Я умираю! Помоги мне! — кричит он.

Глава пятая

Мы немного постояли у входа в боевое помещение, потом Завала и Мавро отправились обследовать корабль. Абрайра предложила мне показать нашу комнату, и мы с Перфекто пошли за ней. На лестнице мы встретили Сакуру; он остановил нас взмахом руки. Он весь был — зубы и улыбка.

— Что вам нужно? — спросила Абрайра. Ровный тон голоса» который она старалась выдерживать раньше, исчез.

Сакура улыбнулся.

— Слушайте внимательно, я научу вас гимну компании, — сообщил он. — Мы поем его каждое утро, когда просыпаемся, и каждую ночь, когда ложимся спать. И если в коридоре вас встретит доверенное лицо компании и прикажет спеть, вы должны сделать это выразительно, от всего сердца.

Я переминался с ноги на ногу: мне не терпелось приступить к изучению листочков с биографиями.

Глава шестая

… Глаза Тамары раскрылись, она протянула мне свою руку без кисти. Я был привязан к стулу и, хотя отчаянно хотел помочь ей, не мог пошевелиться.

В комнату вошла маленькая девочка со знакомой улыбкой и полила водой из синего керамического кувшина руку Тамары. Как в фильме, где на глазах распускаются ирисы и маргаритки, рука отрастила кисть, пальцы выросли и зашевелились, будто побеги лозы в поисках солнца. Удивленный, я смотрел, пока рука не стала совершенно целой. Потом Тамара постучала себя по голове только что отросшим пальцем, и палец казался безупречным, прекрасно сформировавшимся, как у новорожденного.

— Видите, дон Анжело, — сказала она, — мне не нужен комлинк, чтобы разговаривать с вами. Мне не нужны ваши лекарства. Вы забыли: я ведьма.

Я проснулся после этого сна о Тамаре и оглядел спальню. Девятое утро.

Перфекто и Абрайра стояли у стены возле своих коек, от их головных розеток отходили провода к компьютеру. Корабельные устройства давали нам возможность видеть только одну программу — Мавро называл ее «Шоу ужасов»: мы смотрели, как самураи — ябандзины убивают наших наемников. Программа показывала голограммы различных сражений. Многочисленные боевые группы мчались по местности. На экране надписи указывали имена командиров групп. Слышно было, как разговаривают наемники, мы будто находились рядом с ними. Компьютер показывал ключевые моменты схватки, в основном тактику обреченных команд. На каждый бой отводилось три минуты, при этом мы становились свидетелями смерти множества наемников. За девять дней тренировок ни одна группа не победила ябандзинов. Я начинал думать, что это вообще невозможно. Но Абрайра и Перфекто каждую свободную минуту изучали их тактику, создавая все новые планы победоносных действий. От напряженных усилий они побледнели и, уставая, уже не в силах были улыбаться.

Глава седьмая

Мигель, химера из группы Гарсиа, сидел в комнате спиной ко мне. Он весь заплыл жиром, у него бочкообразная грудь и невероятно толстая шея. Когда я вошел, он резко повернул свою лысую голову, чтобы увидеть меня, меня удивили его светло-голубые круглые, как у совы, глаза. Странно, как он может быть таким подвижным с такой толстой шеей. Я знал, что люди в комнате говорили обо мне, но не понимал, на кого именно, кроме Мавро, я должен сердиться.

— Вот в чем наша проблема, — продолжал Мигель, возвращаясь к обсуждению. Голос его звучал спокойно, хотя глаза возбужденно блестели. — Мы недооцениваем этих ябандзинов. Когда мы воевали с социалистами, те были не лучше нас. Они никогда не участвовали в настоящей войне. Но эти самураи — они же всю жизнь тренируются!

Я был сердит на Мавро и ткнул в него пальцем.

— Ты… ты г… говорил нех… хорошие вещи обо мне. Я с… слышал, как ты их г… говорил. Гарсиа повернулся ко мне и сказал:

— Мы не говорили о тебе, дон Анжело. Тебе показалось. Мы говорили о ябандзинах. Перфекто считает, что они следят за нашими разговорами в симуляторах, — хотя наши искажающие устройства делают это в реальной жизни невозможным. Но я не согласен: даже если они заранее знают наши планы, это не объясняет их поразительного боевого мастерства. Я как раз говорил, что только упражняясь всю жизнь, можно достичь такого. — Его невинный тон заставлял меня верить ему.

Глава восьмая

Этим утром мы миновали орбиту Плутона и вышли за пределы Солнечной системы. Японцы держали нас в строю, пока корабль корректировал курс, пока работали, а потом отделялись огромные ракеты, составлявшие значительную часть его массы, пока расправлялись плавники заборных устройств, улавливающих атомы водорода, топливо основного двигателя. Японцы драматизировали ситуацию, и я ожидал, что должно произойти нечто значительное, однако ощутил только легкую дурноту — всего на секунду, затем толчок, когда сила тяжести увеличилась с 1,35 до 1,45 g.

Наши тела еще не приспособились к новой силе тяжести. Конечно, это не сокрушительный вес четырех или пяти g, когда воздух застревает в легких, кровь отливает в ноги, а кости ноют так, как будто при первом же движении лопнут. Ощущение такое, словно медленно погружаешься в пол; тяжесть кажется невыносимой, потому что постоянно увеличивается. Мои мышцы окрепли, я сбросил лишний жир. Однако я испытывал усталость, казался себе изношенным и хрупким. Мы пытались уговорить самураев дать нам день для празднования. Но на них не произвела никакого впечатления незначительная, по их мнению, победа наших друзей на Земле.

Надевая защитное снаряжение, я все время ждал, что Абрайра подбодрит нас, но она только сказала:

— Надеюсь, вы готовы совершить очередное путешествие в ад.

Мавро одевался без своей обычной мрачноватой улыбки, а у Завалы глаза блестели, как у сумасшедшего. Все в нашей маленькой группе ощущали некую подавленность. Мы оделись, заняли свои места в машине, и Кейго подключил нас.