Снег валил с черного, как вакса, неба крупными хлопьями – такие можно увидеть разве что на новогоднем утреннике в детском саду да еще в такую вот ночь, когда над ослепшим от метели городом, кажется, навеки повис североатлантический циклон, столбик термометра мертво заклинился где-то около нулевой отметки, а наступившая, если верить календарю, весна кажется не более, чем чьей-то дурацкой шуткой.

В такую погоду хорошо сидеть дома, забравшись с ногами на тахту, и, закутавшись в клетчатый плед, медленно потягивать дорогой коньяк и смотреть, как за окном в сплошной черноте густо валит снег – или, если вы начисто лишены романтической жилки и не склонны к философствованиям за бутылкой, просто сонно моргать перед мерцающим экраном телевизора.

Некоторые предпочитают в такую погоду завалиться все на ту же тахту с любимой книгой, иным книгу заменяет женщина – тоже вполне занимательное чтиво, если ты в достаточной мере обучен этой своеобразной грамоте, – кто-то слушает музыку, кто-то приумножает свои и без того немалые капиталы, но все – повторяю, все без исключения нормальные люди стараются в такую погоду как можно скорее оказаться в сухом тепле и уюте своих обжитых гнезд, будь то пятикомнатная квартира в центре Москвы или канализационный коллектор, и только острая необходимость может выгнать человека из дома на черно-белые улицы, где под ногами хлюпает и разъезжается море слякоти, а сверху все падает и падает мокрый снег, моментально становясь серым, едва коснется земли.

Снег валил сплошной стеной, за которой уже в двух шагах невозможно было ничего разобрать.

Проносившиеся по шоссе автомобили сквозь эту пелену представлялись просто стремительно летящими мимо облаками туманного света – мельтешившие в лучах фар крупные хлопья создавали иллюзию безумной скорости, хотя на самом деле только самоубийца отважился бы очертя голову мчаться по скользкой дороге при практически нулевой видимости. Дорожные знаки, и те в такую погоду выныривают из снежной круговерти внезапно, как чертик из табакерки, а если, не дай Бог, какой-нибудь дальнобойщик решит вздремнуть часок-другой и оставит свою фуру на обочине, погасив все огни, то тут недалеко и до беды.

Секретный агент ФСБ Глеб Петрович Сиверов по кличке Слепой смял в пальцах незакуренную сигарету, поискал, куда бы ее бросить, и, не найдя, рассеянно затолкал обломки в карман утепленной кожаной куртки. Первый морозец ощутимо пощипывал уши, ноги в тонких кожаных туфлях понемногу коченели в чересчур глубоком для ноября, доходящем до щиколоток снегу, но Слепой не чувствовал холода.

С того места, где он стоял, невозможно было разобрать ни слова из того, что говорилось у открытой могилы. Ему не был виден даже гроб – все заслонял черный частокол спин. «Вот так мы и прощаемся друг с другом, – думал Глеб, сквозь притемненные стекла очков наблюдая за мучительно медленно тянущейся церемонией. – И это, между прочим, не худший вариант. А ведь я мог оказаться на задании, где-нибудь на другом конце страны или вообще за границей, и узнать о его смерти только много недель спустя. Что за проклятая работа! Эх, Амвросий Отарович, Амвросий Отарович! Больше не будет шашлыков, и долгих разговоров у огня, и не с кем будет помолчать о самом важном, чем не поделишься даже с женой.., особенно с женой.»

Он достал из кармана другую сигарету и нервно прикурил ее, прикрывая ладонями огонек зажигалки.

Толпа у могилы пришла в движение – люди по одному подходили к зияющей яме и бросали в нее по горсти земли, отдавая последнюю дань старому генералу.

Глеб невольно представил себе глухой стук, с которым мерзлые комья разбиваются о деревянную крышку гроба, и ему стало не по себе. "Не дай Бог умереть от старости, – подумал он, – в кругу друзей и родных, которые будут плакать и в то же время прикидывать, во что обойдется гроб. Вот из этого и складывается жизнь – живым жить, мертвым лежать… Интересно, что напишут на моей могиле? «Здесь покоится тайный агент ФСБ, профессиональный убийца Глеб Сиверов»?