В астовской

«Золотой библиотеке фантастики»

появилось сразу два тома британского фантаста

Питера Гамильтона

(Peter F. Hamilton, 1960 — ) -

«Обнаженный бог. Феномен»

(перевод Н.Омельянович) и

«Обнаженный бог. Финал»

(перевод Г.Усовой). На самом деле это две части одного романа

«Обнаженный бог»

(«The Naked God», 1999; номинировался на «Locus»-2000), завершающего цикл

«Пришествие ночи»

(«Night`s Dawn»).

Ранее в этом цикле вышли

«Дисфункция реальности. Увертюра»

(«The Reality Dysfunction: Emergence», 1996) и

«Дисфункция реальности. Угроза»

(«The Reality Dysfunction, Part Two: Expansion», 1996),

«Нейронный Алхимик. Консолидация»

(«The Neutronium Alchemist: Consolidation», 1997) и

«Нейронный Алхимик. Конфликт»

(«The Neutronium Alchemist: Part Two», 1997; перевод Даниэля Смушковича).

При всем количестве названий на самом деле это всего лишь трилогия («The Night's Dawn Trilogy»). Во всяком случае, изначально, в Британии, это было трилогией, но американские издатели разделили пополам два первых романа — «The Reality Dysfunction» (номинировался на «Locus»-1989) и «The Neutronium Alchemist», получив, таким образом, пять томов (после издания «Обнаженного бога» США в мягкой обложке — шесть).

Джей Хилтон крепко спала, когда электролюминесцентные ленты терапевтической палаты, моргнув, дошли до полного накала. Простенький сон с улыбавшейся мамой, подобно статуэтке из цветного стекла, разлетелся на тысячи ярких осколков.

Свет больно ударил по глазам. Джей заморгала и в недоумении подняла голову. В знакомой обстановке почудилось что-то недружелюбное. Девочка испытывала страшную усталость. По всему видать, до утра еще далеко. Рот разодрала зевота. Рядом зашевелились и другие дети, раскрывая мутные от сна глаза. Среагировали на свет голографические наклейки с забавными изображениями. Анимационные куклы сочувственно заворковали, когда детишки в испуге прижали их к себе. Двери распахнулись. В палату торопливо вошли медбратья.

Один лишь взгляд на притворно улыбающиеся лица, и Джей стало ясно: случилось что-то страшное. Забилось сердце. Уж не одержимые ли? Неужели и сюда добрались?

Медбратья вынимали детей из постелей и вели их по центральному проходу к дверям. Жалобы и недоуменные вопросы игнорировали полностью.

— Учебная тревога, — объявил старший медбрат. — Живо собирайтесь. Выходите из палаты и ступайте к лифтам. Быстро. Быстро, — и громко хлопнул в ладоши.

Название «Бюро семь» с неизбежностью, свойственной государственному учреждению, сократилось до Би7. На первый взгляд бюро как бюро, входящее, как и сотни других, в подчиненную Центральному правительству структуру министерства внутренней безопасности. Официально функция его заключалась в координации процесса политической интеграции и размещения ресурсов. Би7 должно было в соответствии с задачами, поставленными перед ним министерством, позаботиться о том, чтобы достижение новых целей не столкнулось с проектами, находящимися на данный момент в разработке, и увязать их с имеющимися фондами. Если и можно было заметить какую-то аномалию в деятельности Би7, так это то, что его, выполняющего столь ответственные и щепетильные обязанности, не контролировал выборный политический деятель. В бюро с номерами от 1 до 6 включительно менялось начальство при каждой новой смене администрации, что отражало политические приоритеты, не говоря уже о сотнях других бюро, стоявших на более низкой иерархической лестнице. В Би7 таких изменений не было.

Би7 оставалось изолированным и замкнутым. Если бы кто-то посторонний вздумал поинтересоваться составом его членов, то он испытал бы шок; впрочем, состояние шока длилось бы недолго, ибо любопытного тут же бы и не стало.

Будучи антитезой демократии, оно в то же время исполняло работу по охране Земли и относилось к этому чрезвычайно серьезно. Одержание было угрозой, которая не только перевернула, но и уничтожила бы Центральное правительство. Такая перспектива возникла впервые за четыре с половиной столетия.

Кризис одержания и стал причиной, из-за которой впервые за двенадцать лет созвали всех шестнадцать членов бюро. Конференция проходила в стандартном формате: за овальным столом в комнате с белыми, уходящими в бесконечность стенами сидели их виртуальные представители. Старших у них не было, у каждого или каждой имелась своя область, за которую они отвечали. Делили их по большей части по географическому признаку, хотя имелся и наблюдатель, отвечавший за военную область.

Над столом висел экран, смотреть на который можно было с любого места. В данный момент он показывал жарко горящий норфолкский склад. Туда неслись несколько пожарных машин, более похожих на старинные музейные экспонаты, а в них люди в форме цвета хаки.

За пять часов до вылета с тела сержанта Сайнона сняли последний медицинский пакет. «Катальпа» загрузили до отказа: кроме экипажа, на борту его находились тридцать пять могучих сержантов и обслуживавшая их бригада физиологов численностью в пять человек. Стоя в коридоре чуть ли не плечом к плечу, огромные солдаты цвета ржавчины выполняли гимнастические упражнения с целью проверки физических параметров обретенных ими недавно тел.

Они не ощущали ни усталости, свойственной человеку, ни тянущей боли. В контрольную нейросеть поступали предупреждающие сигналы о понижении уровня сахара в крови и мышечном напряжении. Сайнон подумал, что они, должно быть, высвечивались на дисплее не в виде ярких картинок, излюбленных адамистами, а представляли собою серые, невыразительные значки. Зато расшифровать их было проще простого.

Приобретенным им телом он остался вполне доволен. Полученные при монтаже глубокие шрамы почти затянулись. Несколько дней, и небольшое ограничение в движениях пройдет без следа. Способность к ощущениям соответствовала эденистским стандартам. Майкл Салдана, видно, не поскупился на разработку биотехнической конструкции.

Адаптация к новым обстоятельствам придала уверенности. Он чувствовал себя, как пациент, с которого в процессе выздоровления снимают ненужные медицинские повязки. Через те же ощущения проходили и остальные сержанты, испытывавшие эмоциональный подъем. Всех их связывала родственная связь, и общее чувство удовлетворения слилось у них в синергический [Синергия — коррелирующее или взаимоусиливающее действие двух и более факторов. — (Примеч. пер.)] оптимизм.

Несмотря на полное отсутствие гормональных желез, Сайнон в нетерпении ожидал начала кампании по освобождению Мортонриджа. Не успели отчалить, как он выпросил у «Катальпы» разрешение воспользоваться его сенсорными сетчатками. В мозгу тут же возникла картина внешнего мира. Омбей предстал перед ним в виде серебристо-голубого полумесяца, удаленного на расстояние в сто двадцать тысяч километров. Грязновато-коричневые пятнышки астероидов, присыпанные серебристой космической пылью, на высоких орбитах вращались вокруг планеты. Промышленные станции астероидов преломляли солнечные лучи. Космоястребы, родственники «Катальпы», соскакивали один за другим с причалов и, набирая скорость, неслись к планете.

Безучастный к окружавшему его миру Дариат тащился по долине. Вперед его толкали горько-сладкие воспоминания, тянули к священным местам, которые уже более тридцати лет он не осмеливался навестить, даже когда, скитаясь по Валиску, скрывался от Бонни и Киры.

А вот и обширный водоем. Бурный горный поток выдолбил его в серо-коричневой скале полипа. Естественная красота радовала глаз. Мягкая розовая трава окаймляла берега, камни обросли фиолетовым и золотистым мхом, лениво качались подхваченные течением длинные пряди водорослей. Перед мысленным взором возникла картина, когда он видел озеро последний раз. Тело Мерсина Коламба в воде, кровь, бегущая ручьем из разбитого черепа. И юноша с искаженным от гнева лицом, медленно опускающий дубину. Ранняя юность и переполненная вселенской ненавистью душа.

Звериная тропа, обойдя невидимые преграды, добралась до пологого спуска к водопою. По обе стороны от нее раскинулись луга, поросшие роскошной розовой травой. Настала пора цветения. Многие годы никто сюда не заглядывал, несмотря на, казалось бы, отличное место для пикников. И племена Звездного моста сюда не вернулись. С тех пор, как…

Здесь. Он остановился. Высокие стебли травы свободно проходили сквозь прозрачные ноги. Да, то самое место. Здесь стоял вигвам Анастасии. Крепкое, разноцветное сооружение. Настолько крепкое, что выдержало вес ее тела, когда она надела петлю на шею. Вроде бы и трава росла здесь не так густо. И темный круг, где устроили погребальный костер, заметен до сих пор. Племя отправило ее в потусторонний мир вместе с немногими принадлежавшими ей вещами (лишь камни Тоале взял он себе и бережно хранил все эти тридцать лет). Тело растворилось в огне и дыме и освободило душу от последней связи с миром физическим.

Откуда они знали? Эти простые, отсталые люди были куда лучше других подготовлены для потусторонья. Не может быть, что Анастасия страдает, как те души, с которыми ему довелось там встречаться.