Эх, Альда, Альда. Как ты так могла взять и предложить пройти мне такое испытание. Испытание — ладно, но на кладбище? Что у тебя в голове творится? Да и я хорош! Упёрся, как баран, согласился на это….ммм….испытание силы духа, будь оно всё неладно.

До первых петухов ещё часа два, как минимум. Время тянется, как кисель. Да ещё и туман, который делает звуки приглушёнными. Вот так подкрадётся кто-нибудь сзади, и не услышишь. Упырь какой-нибудь, вурдалак, или простое умертвие. Выберусь отсюда живым, на что я очень надеюсь, нужно старого Трилла расспросить, какая между этой гадостью разница.

У других парней избранницы нормальные, не желают плохого своим женихам. Самое страшное испытание было у Тана, который провёл ночь внутри старой разрушенной конюшни. О, да! Какой он был тогда герой в наших глазах! Как на него все девушки смотрели с восторгом. Хм…когда уже все эти испытания уйдут в прошлое? Говорят, что это древняя традиция.

Неужели и наши предки были больные на всю голову? Нет, что-то на это совсем не похоже. Предки были мудрые у нас, вон, сколько всего понастроили. И мельницы и конюшни, кузницы, гончарные цеха открыли, кожу научились выделывать так, что торгуют по всему миру. И тут — вот такая глупость. Не, это не их традиция.

Туман стал ещё гуще, сырость и холод пробиралась под одежду. На одном месте не усидишь — замёрзнешь. Побродить среди могилок, что ли? А что, нормальная идея, но она таковой и и останется идеей. У меня нервы хоть и крепкие, но ну его….куда подальше.

— Вот ты мне скажи, брат, сколько мы ещё с тобой будем путешествовать по белому свету?

— Инвур, а тебя что-то не устраивает? — ответил мужчина, который готовил ужин, помешивая содержимое котелка. — Ты только представь, сидел бы ты сейчас на одном месте, женился, на руках у тебя бы висли сопливые дети и требовали отвести их в какой-нибудь цирк там, или чего похлеще. Оно тебе нужно?

— Это да, это всё в мои тридцать — пока рано, это лишнее. Но согласись, и домашнего уюта хочется, нормальной человеческой еды, супца жирненького, мяса по-гриндельски, выпить на ночь горячего вина с пряностями. Эх, да чего уж там….

— Не спорю, и у меня иногда такие мысли проскальзывают, но до очередного расследуемого нами дела. Мы пересекли с тобой пять королевств, распутали более ста преступлений, и что? Тридцать пять из них — преступления в семьях. То муж прирежет жену, то жена приголубит мужа сковородой и тот ноги протянет. Не, Инвур, вот пока нам с тобой не стукнет по сорок лет, и думать о этом не вижу смысла. Я, Инвур, старше тебя и посему — мудрее. Меня нужно слушать. Вот так.

— Ой, не смеши меня, Эльвур. Мы с тобою — близнецы. Сколько у нас разница в рождении? Пятнадцать минут. Какая у тебя мудрость? Откуда ей взяться?

Эльвур подошёл к окну в приёмной руководителя Тайной полиции города Эльсбрук, заложил руки за спину. Он смотрел на великолепный вид, открывающийся с третьего этажа здания — на городской парк, утопающий в зелени.

На кое-каких деревьях уже проглядывают, довольно уверенно, желтые и бордовые цвета. Осень относительно мягкая в этих краях, как ни говори, а близость моря всё-таки сказывалась на климате. Да и горы, которые проходили с севера на юг, деля пополам весь континент Эрлоу, защищал королевства от беспощадных ветров, которые летом приносили бы засуху на плодородные земли двенадцати королевств, а зимой — обжигающий и колючий ветер, который, кажется, продувает человека насквозь и выдувает всё тепло из жилищ.

Эльвур слушал вполуха, как его братец-близнец, развлекался с секретарём начальника полиции, хорошенькой, общительной Вики. Белоснежные волосы и глаза, цвета летнего неба, прямой точёный носик, делал эту девушку весьма и весьма. Да и фигура — неплохая.

— Вот, Вики, значит стою я перед пентаграммой, а на меня смотрит лохматое чудовище. Глаза без век, в глазах огонь, вместо носа — свиной пяточек, на руках и ногах — кривые когти, как косы острые, хвост с мою руку толщиной.

Так, сейчас наступит пауза, причём, затяжная, и потом — финал. Ужин и девица в постели брата. Эльвур усмехнулся. Всё идёт по плану.

«Кап-кап».

Через какой-то промежуток времени — повторение этого звука.

«Кап-кап».

Что это за звук? Такой звук издают сосульки, которые плачут от приближения весны и тепла. Но я отчётливо понимал, что сейчас на улице конец первого осеннего месяца и проспать я так долго не мог. Ни один человек столько не спит. Только медведи на такое способны, но в наших краях они не водятся. Люди рассказывали, что их очень много в Синем лесу. Но он — очень далеко от нас. В пяти дневных переходов на лошадях.

Что-то холодное прикоснулось к моему лбу, голова перестала болеть и в ней опять закружил хоровод разноцветных видений. Всё они были разными, но я всё отчётливее понимал, что куда-то еду на на чёрном, как смоль, жеребце. Рядом со мной едут необычные люди. В странных плащах. Один мужчина — в красном плаще, другой — в чёрном.

Возвращался Эльвур из слободы в подавленном настроении. Казалось бы, все злодеи пойманы, скоро состоится над графом-убийцей показательный суд, прощелыга серомундирник в скором времени будет уволен из Тайной полиции.

Всё это так, но что же теперь делать с парнем? Всего шестнадцать лет ему, а какой рубец на сердце и частичная потеря здоровья. Как молодому человеку жить без нормального зрения? Как ему работать, если левая рука очень сильно повреждена в подземельях Тайной полиции и лекари беспомощно разводят руками?

Что-то в голове у Эльвура зрело, но вот что, он никак не мог понять. Главные городские ворота Эльсбрука встретили мага полной тишиной. Создавалось впечатление, что стражников нет на посту. Но сигнальная сеть показала обратное. Попрятались бравые стражники, только вот почему — не понятно.

Неужели братец опять какую-то хохму учудил? Вполне возможно, это в его стиле. Хотя и Эльвур был в этом плане очень талантлив, но такого, с мукой, он никогда бы в жизни не придумал. Хорошо получилось. Жирная и весёлая точка в истории со спасённым юношей.

Только вся эта история очень дурно пахнет. Сплелось всё в какую-то хитрую интрижку. Бургомистр, который нанял, естественно за большие деньги, магов-дознавателей, встреча на поляне со старой ведьмой Магдой и карликом Люфом, которые тоже попросили вмешаться в судьбу этого мальчишки.

Костёр, практически, догорел, алые головешки лишь изредка вспыхивали очень ярко, чтобы затем навсегда умереть. Дрова, которые постепенно превращались в золу и пепел, свою роль выполнили — согрели человека, дали возможность ему приготовить пищу, вскипятить воду и посидеть просто так у костра, глядя на огонь, о чём то думая о своём, о наболевшем.

Казалось, что сейчас погаснет последний уголёк, на прощание разбросав по воздуху весёлые искры ярко-красного цвета, но нет, огонь находит себе пищу там, где, казалось бы, её уже не может быть. Огонь, как и любое живое существо, цепляется за возможность пожить, хоть какое-то время, пусть даже и несколько секунд. Он ищет эту возможность, где бы и за что ему ухватиться, чтобы весело потрескивая остатками дров, подарить напоследок тепло людям, разгоняя при этом мрак и отгоняя холод.

Огонь боятся и любят, одновременно, все. Люди, животные. Дикие же животные, панически все — боятся огонь, стараются обойти костёр, разожжённый людьми, не приближаться к нему.

Слишком сильны у них воспоминания, которые передаются из поколения в поколение, о той разрушительной мощи и бедах, которые сопровождают пожары в лесу, заставляя животных покидать давно обжитые места, такие удобные для охоты и для выращивания потомков.

Старый волк, вожак огромной стаи, вышел из леса на край огромной поляны, в центре которой горел костёр. Волк потянул в себя воздух и удивился. Он не помнил, что бы люди вот так, ничего не боясь, свободно разгуливали по лесу, да ещё и разводили огонь.

— Госпожа, Вы уверены, что мы двигаемся в нужном направлении? Мои дозорные сообщили, что они не обнаружили следы беглецов.

— Капитан, мой помощник в небе мне показывает только место, где сейчас находятся преступники. Он не может мне подсказать, правильно мы идём, или нет. И потом, я совершенно не знаю этого леса. Вы же говорили, что у вас есть толковые ребята-следопыты.

— Вот именно они мне и сообщили своё подозрение. Никак и никто не сумеет скрыть своё присутствие в лесу. Примятая трава, сломанная ветка дерева, и, извините меня, но лошади есть лошади. Они гадят на каждом шагу и за собой не убирают.

Анделина остановила белоснежного жеребца. Капитан Стирлоу остановил коня рядом. Он не понимал, как это можно идти куда-то без определённого и чёткого маршрута. Это не по-военному, а значит — это неправильно.

— Я не пойму, капитан, Вы меня в чём-то обвиняете?

Орёл — это орёл. Он волен быть там, где это ему нужно. Это не домашняя птица, в конце концов. Чего так Инвур переполошился? Всё больше и больше я убеждался, что магия — страшная штука. И чем сильнее крепло это моё убеждение, тем меньше мне хотелось приобщаться к магии.

Кому как, а по мне — магия, это зло. А от зла нужно держаться подальше. Это одна сторона вопроса. Если бы не магия, то я давно бы собой кормил червей в земле. Другими словами — сдох бы после подвалов Тайной полиции. Только маг-лекарь меня и вытащил с того света. Этого тоже нельзя отрицать. И забыть этого никогда не получится.

Во всём и всегда нужно делать вывод. Так меня учил отец, так меня учил старый Трилл, мой учитель. Мудрый, кстати, человек. Он однажды сказал, что если бы человек не делал выводов из уроков прошлого, то человека на Теллуре давно не было бы. Понять это очень легко, причём, любому человеку. Опыт — есть опыт. Он передаётся из поколения в поколение. И хорошо, что так.

Ко мне подошёл Эльвур, как всегда внимательно на меня посмотрел, зачем-то положил мне на голову руку.

— Голова болит и кружится, Верд?

— Где же он, где же этот камень? Я же специально его оставил на какой-то горке, не помню, на какой! Ой, ну надо же! Не помню, где камень. — твердил Люф одну и туже фразу в течении нескольких часов подряд.

— Люф, все камни на этом берегу одинаковые по виду. Как он выглядел, тот твой камень? Может цвет у него какой-нибудь особый, или форма оригинальная? — спросил Эльвур.

Люф закатил глаза к небу, развёл руками.

— Это было так давно, что из памяти стёрлось. Лет восемьдесят тому назад это было. Нет, скорее всего — девяносто. Разве упомнишь?

— Меньше яблоки фиолетовые, как сказал Верд, нужно было трескать. И время на погляделки нечего было терять, а искать нужно было тот дурацкий камень. — Инвур не мог обойтись без колкости.

На то она и магия, что бы людей удивлять. Герда, которая всё время бежала чуть позади нас, вырвалась вперёд и зашлась громким лаем.

Я посмотрел чуть выше здания с башнями, с остроконечными крышами из светло-коричневой черепицы, прикрыл на несколько секунд глаза, потом их медленно приоткрыл.

Нет, ничего не изменилось. Картина достойная полотна и кисти художника. По правую сторону от нас, где-то очень далеко, Гирвен, уже практически весь, сел в синюю воду озера. Это — нормальная картина уходящего дня и приближения ночи.

По левую сторону от нас — Нира, ночная распутница, выкатилась на небосклон, чтобы к утру, описав огромную дугу, исчезнуть, уступив свой трон Гирвену. Это тоже нормальное явление и я такое часто наблюдаю в вечернее время.

Но как объяснить то, что впереди, над гигантским мостом, рваный кусок неба, тёмно-голубого, ближе к фиолетовому, цвета, был усеян бесконечным количеством звёзд? Звёзды, разной величины и разного цвета, подмигивали мне сейчас, словно доказывая кому-то, что нет ничего невозможного в этом мире. Они говорили — посмотри, мы живём бесконечно долго. Разве такое возможно?

Пришлось возвращаться на ту самую злополучную поляну, где я лишил жизни орка-преступника. Сама поляна была пустая, поэтому удалось избежать очередного обморока Анариэль. В принципе, она бы и не узнала эту поляну. Мы пересекли её по диагонали, опять зашли в лес, в котором не было того бурелома, в котором мы побывали и чьи деревья помнит моё лицо. Точнее — удары ветками. Повернули в сторону дороги, по которой из леса выскочила колонна всадников и кареты.

Эльфийка не отставала от меня ни на шаг, шла со мною рядом, едва не держась за руку. Это меня устраивало полностью — возможно, это исключит возможность её похищения кем-то из….начал вспоминать слово и еле вспомнил: из такура. Что это — тюрьма, какой-то клан, область чего-то, я так и не удосужился узнать у охотников, которые мне отдали мои трофеи.

Да и спрашивать у них — навлечь какие-то подозрения. Нам это не нужно. Сейчас главное — дойти до города, где-нибудь поселиться, поужинать и потом уже решать, что нам делать дальше. И, конечно, главное узнать — где мы сейчас находимся, в каком мире и как, в конце-концов, нам вернуться в привычное для нас время. Или мир. Да не важно это всё. Нужно найти спутников и продолжать путь в славный город Стрингим, столицу Объединённого королевства.

Что меня ждало в Стрингиме я не знал, но надеялся, что только хорошее. Иначе….а иначе всё-равно нужно лечить себя. Но почему-то у меня в душе, на самом её донышке, я чувствовал, что мои проблемы не из-за побоев в подвалах Тайной полиции. Хорошее начало самостоятельной жизни, никому не пожелаешь.

А с другой стороны, что бы я делал в городе Эльсбрук? Хорошо, если бы получил образование в магической школе и стал бы артефактором низшей ступени, или научили бы меня дождём управлять, как вариант.

— Ну, и чего все нос повесили, как будто сейчас поминки? — произнёс Инвур.

— А чему радоваться? — ответил Люф, который выглядел сейчас очень серьёзным. — Потеряли Верда, разве есть повод для веселья?

— Давайте сейчас начнём посыпать голову пеплом, обвиним в произошедшем самих себя, а ближе к полуночи — покончим жизнь самоубийством. Хотя, нет. Мне нельзя самоубиваться, никак нельзя…

— Хм….это чем ты лучше нас, братик? — спросил Эльвур, жаря мясо на углях.

— Нууу….я же должен остаться живым, что бы вас всех поднять и…. руководить вами в поисках Верда.

Я осмотрелся по сторонам. Огромное помещение, метров десять на двенадцать, в глаза сразу, не знаю почему, бросился пол. Светло-бежевый прямоугольный камень, по которому проходит незатейливый и изломанный рисунок их чёрных прерывистых линий. Камень покрыт каком-то составом, придающий полу очень красивый, я бы даже сказал, праздничный вид.

Стены — гладкие, кремового цвета, потолок — белоснежный, по углам и по центру — лепнина. Узор не рассмотрел, усталость давала о себе знать — не до пристального осмотра. Огромнейший кожаный диван, два кресла, между ними — невысокий столик с вазой, в которой стояли красивые цветы, явно не полевые.

Справа от входа — стойка из светлого дерева, огораживающая угол от остального помещения. За стойкой — как я понимаю, служащий гостиницы. Его наряд — отдельная история. Видел однажды, когда меня отец взял в город, на ярмарку, дивную птицу, которую держали в клетке. Все её называли павлином. Разноцветные перья, хвост переливался изумительно сочными красками.

Так вот. Та птица смотрелась бы очень блекло по сравнению с человеком за стойкой. Малиновый пиджак, который имел кант и по воротнику и по рукавам, из золотистого материала, рубашка фиолетового цвета, галстук в форме огромного банта ядовито-зелёного цвета. Но главное — волосы. Белоснежные, до плеч, кончики волос окрашены в фиолетовый цвет. Чудеса моды? Да кто его знает. Чужой мир, другие порядки.

Думал, что передо мной стоит мужчина, как оказалось — ошибся. Девушка. Мурлыкающим голосом она поздоровалась с нами. Анариэль уже откровенно висела на моей руке, да и у меня, если честно, было огромное желание улечься на тот огромный диван у стены и уснуть.

Хорошо живут маги в Королевстве семи морей. Я бы даже сказал по-другому: шикарно. И если так разобраться, то чем маг отличается от не мага?

Тем, что он одарён природой какими-то способностями, причём без каких-либо усилий с его стороны. Дар есть, но его нужно развить.

Здесь я согласен, нужен титанический труд, что бы освоить азы магической науки, вникнуть во все нюансы и овладеть этой замечательной…наукой, или профессией, как правильно? Пожалуй, и то и то — правильно. Так, с этим разобрались.

Я прислушался к звукам из ванной комнаты. Нет, кроме шума воды, ещё была слышна мелодия, которую тихо пела эльфийка. Хорошо, значит — не уснула в ванной от усталости. Так вот, на чём это я?

Обычный человек должен пройти такой же путь, как и маг. Захотел освоить какую-то специальность — не вопрос, учись, постигай науку. Нарабатывай опыт и у тебя будет всё. Ну….это я загнул, конечно. Всё никогда не будет у человека с его жадностью.

Эльвур поёжился от утреннего холода, подбросил дрова в огонь. Скоро утро, птицы уже проснулись, копошатся в ветках деревьев. Опять начнутся у них повседневные заботы. Как накормить потомство, как отремонтировать гнездо и как выжить в мире, где каждый считает себя победителем. Маг улыбнулся.

У животных, птиц — всё, как у людей. Одни и те же проблемы. Инвур мирно посапывал, натянув одеяло до подбородка, Альда спала, свернувшись клубочком. Люф зашевелился, потянулся и подскочил на своей лежанке. Он завёл руку за спину, потрогал то место, которое у него до сих пор побаливало.

— Доброе утро, Эльвур! Мне всё это приснилось, или как?

— Доброе! — ответил маг. — Больше подходит — второй вариант.

— Это что, я вчера чуть не умер голодным? Какой ужас! А вы с Инвуром узнали, кто это сделал?

Граф Шерхт отодвинул занавеску на окне кареты, посмотрел на улицы Эльсбрука. Ну что же, стало чище и просторней на улицах, это однозначно. Страшно вспомнить, чего ему, бургомистру города, стоило получить одобрение членов Городского совета на обустройство новой, кольцевой дороги внутри города.

Теперь часть транспортного потока, который попадал в город через Главные городские ворота, стражники делили на две условные части. Груженые телеги отправлялись в объезд города, вдоль крепостной стены, одинокие всадники и пассажирские дилижансы — могли двигаться по центральной улице, до самого центра.

Удобно стало? Очень. Граф улыбнулся, вспомнив какая война развернулась в Совете, когда он выступил с заявлением о том, что в городе постепенно масляные фонари будут заменены на магические. О, да! Но ничего, все привыкли. И теперь горожане не представляют, как они жили раньше со столь неудобным тусклым освещением.

Теперь на очереди следующий план — ограничить движение всего, без исключения, транспорта, вблизи парковой зоны, а это примерно — за три квартала до городской ратуши. Впереди очередная война с толстосумами из Совета, но ничего, вода камень точит.

Многие задавали вопросы графу Шерхту, откуда в его голове столько новых идей, ведь таких нововведений нет даже в столице Объединённого Королевства. Граф показывал на свою голову и улыбался. Он один знал, что это неправда, но как людям объяснить, что во всём виноваты сны?

— Все жалобы — потом, тан бургомистр. Нашли время для склок! — Королева была в ярости. — Где архимаг…..забыла, как его зовут.

— Зондорс, Ваше Величесто. Архимаг Зондорс. — подсказал кто-то из окружения.

— Где он? Ко мне его и срочно!

— Я здесь, Ваше Величество. — сказал архимаг, выдвигаясь из-за спины здоровяка — бургомистра города Мартистилл.

— Господин архимаг, как такое произошло? Почему не подняли щит над городом?

Магдор сразу заметил человека в красном плаще на оборонительной стене. Черноволосый молодой мужчина что-то делал руками, какие-то пасы. Маг заинтересованно наблюдал за действиями карр-а-тана, очень странного карр-а-тана.

Только сейчас до Магдора дошло, что это мантия особенного покроя. Надо же, какими стремительными шагами движется наука и мода, чтоб ей пусто было! Магдор аккуратно, что бы не привлечь внимание незнакомца, зашёл ему за спину. Да это же заклинание «воздушная линза». Она позволяла увидеть во всех подробностях то, что располагалось на значительном расстоянии.

— Вы у меня на спине дыру прожжете, уважаемый! И не дышите так тяжело, вы отвлекаете!

— Извините, карр-а-тан. Любопытство заело. Разрешите вопрос? — произнёс Магдор.

— Нет, у меня уже язык болит отвечать на все вопросы. Я вас поздравляю, вы ровно восьмидесятый человек, который спросит у меня о странном плаще красного цвета. Это мантия, уважаемый, самая настоящая мантия, которая, кстати, намного прочнее ваших и способна выдержать порядка десяти заклинаний первой категории.

— Прочь…..маг…..прочььь….ссс….дороги! — шипела на меня женщина, которая находилась в седле этого уродливого создания с крыльями. — Или….

Договорить свои угрозы ей не дали очень странные, как мне они такими казались, скелеты. Ярко-фиолетовые. Что за ерунда с ними произошла, я мог только предполагать. Точнее, я догадывался, кто это всё придумал и воплотил в жизнь. Каламбур какой-то. Воплотить в жизнь мёртвых.

От крылатых коней с клыкастыми мордами исходил такой «аромат свежего леса», что мне захотелось поскорее от них убраться, куда подальше. Но мне очень стало не приятно, что на меня шипит эта полузмея — получеловек.

Крылатую тварь, дальнюю от меня, рвали на части скелеты. Всадник, молодой парень, стоял на ногах, вокруг него воздух мерцал зелёным светом. Крылатая тварь, которой занимались скелеты, отбивалась как могла, от умертвий самостоятельно. Четверым она откусила головы и скелеты, нелепо махая перед собою руками с окровавленными костяшками пальцев, только мешали остальным делать свою работу.

Со стороны женщины в чёрной мантии опять последовала угроза и тут я понял, что у неё язык раздваивается, как у змеи. Свечение её глаз стало ещё сильнее, её лошадь начала напирать на меня всем корпусом.

В городе зажглись огни, смотровая башня тяжело вздохнув, осела грудой расплавленного камня. Пожарные расчёты боролись, как могли, с неугомонным пламенем, которое, казалось, не хочет оставить после себя никакого упоминания о караульном помещений. Жертв было много. За несколько часов, погибло более ста человек. Много это, или мало?

Я обвёл взглядом разрушения, разложенных на траве тела погибших людей, накрытые простынями. Это не просто много, это чудовищно много. Пусть сгорят от адского огня все здания в городе, но главное — сохранить жизни людей.

За рекой лес полыхал огнём, который также ничего не жалел на своём пути. Деревья сейчас напоминали сгорающие поминальные свечи, как будто сама природа плакала о погибших людях. Природе не были чужды и погибшие от мощного заклинания Эльвура орки. Поэтому, огонь перекинулся на очередную порцию деревьев, минуя узкую просеку, поминальные свечи из деревьев вспыхнули и здесь.

А город жил, как это не было странно, своей жизнью. Я прошёл мимо нескольких, явно дорогих, ресторанов, где музыканты наигрывали весёлые мелодии, пары кружили в танце.

В полукилометре от ресторанов смерть собрала свой урожай, городу в пору погрузиться в траур, но нет, люди веселились и в этот момент. Кнурх, может я не прав, осуждая их? Может быть эти танцующие люди в ресторане выражали таким образом пренебрежение, или даже больше — презрение к смерти? Да кто их поймёт? Может и так, может совершенно наоборот.

Дорога в никуда. Местность я категорически не узнавал. Чахлый лес, выжженная земля, трава, по которой прошлась гигантская коса. Деревья вместо того, чтобы тянуться вверх, к небу и теплу, сделали несколько оборотов вокруг своей оси и замерли, затаились с перекрученными стволами, стали больше похожи на какие-то гигантские кусты-переростки. Захочешь в тени спрятаться — это невозможно будет сделать. Если только ругаясь, под ветки, стелющиеся вдоль земли, залезать. Кому это нужно? Никому.

Сама земля, сложилось такое впечатление, когда-то была вполне нормального цвета, сейчас превратилась в землю пепельно-бурого цвета, другого сравнения у меня и нет. А вот небо — загляденье. Бирюзовое, гладкое, безоблачное. Воздух чистый, лёгкие немного побаливали, когда я делал вздох полной грудью.

Но самое главное — сейчас, судя по дневной температуре, была середина весны. Или вторая половина осени, но судя по цвету травы — нет, скорее всего была весна. Есть хотелось просто невероятно. Но как назло — на горизонте я не наблюдал ни одного населённого пункта. Кстати, дорог, даже грунтовых, я тоже не наблюдал. Огромная долина, островки травы, чахлые деревья. Всё на этом.

Воспоминания, практически все, вернулись ко мне под утро. Словно ведро воды на меня вылили, вдохнули в меня новую жизнь и понимание того, кто я. Но вот где я, не удосужились мне подсказать. Сколько мне ехать на Угольке — тоже промолчали. Изверги.

Хоть бы какая-то подсказка была, мол, правильно едешь, скоро будет город, деревня. Нет, долина с чередой возвышенностей. По правую руку от меня — русло высохшей реки. Если следовать логике людей, то в то время, когда здесь протекала река, довольно-таки широкая и глубокая, должны быть основаны поселения.

Первые капли дождя, солёные слёзы моря, ледяные порывы ветра. Галерея, покрытая солевой слюдой, гигантские наросты на смотровой площадке, фундаменте маяка, свинцово-серебристые облака, через которое еле просматривается красный шар заходящего светила и полное разочарование. Это внутри меня. Украли надежду и мечту. Как и те звёзды, которые можно часами рассматривать через увеличительное стекло. Украли то, без чего не может жить человек — надежду на возвращение домой, в свой Мир. Маяк обманутой мечты и призрачной надежды.

Ну что же, нужно идти туда, куда собирался — зайти в помещение маяка, переждать непогоду, скоротать ночь, завтра, на свежую голову, решить, что делать дальше. Удивительно, что со мной второй раз проделывают это. Меняют Миры, меняют реальность, показывают то, чего нет, но возможно, это когда-то было на самом деле. Горечь во рту от обмана. Так быть не должно.

Уголёк ошарашенно смотрит на меня своими глазами — он не понимает, что произошло с хозяином и почему он простоял на холодном ветру столько времени неподвижно. Эх, Уголёк, я и сам ничего не понимаю в этих играх. Ладно, нужно идти. На ветру, в сочетании с крупными каплями дождя, становится не просто неуютно, становится холодно. Не спасает и плащ с меховым подбоем.

Первый шаг всегда тяжело сделать, но его нужно сделать обязательно. Укрыться за тенью страха — удел слабых и неудачников. Мне таким нельзя быть, иначе…..иначе не станет Верда на свете. В лучшем случае, появится могилка, придавленная каменной плитой, на которой кто-нибудь и когда-нибудь положит цветочки, вспомнит хорошим словом.

На середине галереи ветер показал себя в полной мере, раскачивая всю конструкцию перехода между маяком и берегом. Ничего, десять метров и мы в относительно тёплом помещении, в относительном безветрии. А за серой стальной дверью меня ждёт горячая вода, сытный ужин, мягкая постель. Мечтатель! В лучшем случае — старая, полуразвалившаяся мебель, стены с осыпавшейся штукатуркой и завывание ветра за окнами. Да, забыл о самом главном — о холоде. Он извечный спутник таких, как я. Неугомонных путешественников.

— Тебе не кажется, что мы с ними поступили, по-свински? — Эльвур обратился к брату, рассматривая сидящих с ними за одним столиком и подслеповато щурившихся, отца и сына Магдоров, Анариэль, Люфа.

— Нет, наши нас простят и поймут. А с этими.. — Инвур показал рукою на помощников Анделины и её саму. — А с этими я не собираюсь церемониться. На всякий случай приготовь экран и жди мою команду. Даже не так, брат. Выводи наших друзей из кафе, пока я займусь кое-чем.

Инвур направил жезл Повелителя на женщину-некроманта, прошептал слова заклинания, Анделину оплела сеть ярко-зелёного цвета. Её лицо исказила гримаса боли, из глаз потекли слёзы. Инвур проделал ту же операцию с людьми за соседними тремя столиками.

— Они все понимают, что с ними происходит, Инвур?

— Ещё и как понимают и оплакивают свою никчемную жизнь. Но меня это не беспокоит. «Братство двоих» несёт только зло в Миры. А остальные в кафе поспят, сидя за столом минут тридцать, пожмут плечами и продолжат свой отдых. Ты объяснил всем нашим, что нужно делать?

В двери маяка кто-то осторожно постучал. Удивился ли я этому? Да нет, не удивился. Сколько можно удивляться тому, чего нет на самом деле? Я сел в кровати, посмотрел на окно. Звёзды, яркие и далёкие, вспышки маяка, которые освещают море, точнее, кладбище погибших кораблей.

Обул сапоги, бросил в печь несколько поленьев. Под утро в комнате стало прохладно, но это даже мягко сказано. Стало холодно и сыро, как в неотапливаемом помещении. Хотя….огонь вовсю горел в печи, выполнял свою работу, дарил тепло.

За окном, помимо звёзд, было просто огромное количество огней. На море — море огней. Интересное выражение. Мне в первую очередь как-то не пришло в голову, что свет возник, тысячу мелких огоньков, на месте затопленных кораблей. Я задумался о прошедшем вечере: а ведь вчера я не видел никакие мачты из этого окна. Опять игры и опять иллюзии?

В очередной раз я услышал, как стучат в двери, но теперь — гораздо настойчивей, что ли. Сделать вид, что меня здесь нет, дождаться утра и убраться из маяка прочь, неизвестно в какую сторону? Да ну, это не для меня. Нужно открыть двери, узнать, что происходит в этом Мире иллюзий.

Уголёк одобрительно посмотрел на меня, что-то фыркнул, уткнулся в мешок с зерном. Молодец, о себе не позаботишься, никто не позаботится. Засов словно приклеился своим железным языком к скобе рамы двери. Пришлось приложить усилие, что бы он, с противным скрежетом, соизволил скользнуть вправо, двери приоткрылись и я на миг ослеп.

Нашелся мой Уголёк сразу. В коридоре, с правой стороны, как я и думал, у стены начиналась винтовая лестница, исчезающая в прямоугольном потолочном проёме, но чуть не доходя до лестницы — были двери туалетной комнаты. А вот справа от входной двери была очень хорошо спрятанная и практически незаметная, дверь, ведущая в хозпостройку. Там я и нашёл своего чёрного красавца, сытого и довольного жизнью. Он радостно запрядил ушами, тихонечко заржал. Жизнь удалась у него, судя по всему.

Если верить Горону, я о его выпивке, то подойдет карета, возок, фаэтон, не важно что, и меня доставят в замок Императора. А ведь была возможность всё узнать у приказчика Его Величества. Об обычаях, традициях, как правильно обращаться к людям, как правильно себя вести и соблюдать элементарный этикет. Старый Трилл, наш слободской учитель, пытался нам вбить что-то такое, но все в классе знали, что этот этикет вряд ли нам пригодится когда-нибудь в жизни. За исключение тех, естественно, кто выбьется в высший свет, станет знаменитым и узнаваемым.

Я, лично, к таким себя не относил, мечтая о профессии кузнеца. До сих пор сердце сладко ныло, когда вспоминал отца, горн, кузнечные меха, запах раскалённого метала и, почему-то, кваса. Ладно, время идёт, нужно собираться. Я открыл двери в ванную комнату, по совместительству туалетную тоже, и был приятно удивлён. Бывший Смотритель маяка не чурался роскоши. А может всё то, что дорого стоит, является удобным в обращении?

Во-первых, свет зажёгся самостоятельно. Это уже о много говорило. В Эльсбруке такое удовольствие стоило немалых денег. Во-вторых — половина комнаты отводилась под огромную ванну, выполненную в форме диковинной раковины. Белоснежная, с прожилками золотого цвета. Сверху ванной, на стене, закреплена полочка с какими-то стеклянными баночками, колбочками и маленькими флакончиками.

С этим разберемся, а вот как пустить воду — проблема. Над ванной располагались одни, красиво изогнутые, гусаки кранов и ни малейшего намёка на какие-то ручки. Я провёл рукой по одному из гусаку, из него пошла под большим давлением горячая вода. Провёл по второму — пошла холодная. Интересно, что заставляет нагреваться воду, да и чайник — закипать? Магия, к бабушке не ходи.