«– Неужели он и вправду вас укусил? – изумленно произнес кто-то прямо надо мной.
Я выпрямилась и оказалась нос к носу с хозяином агрессора.
От увиденного у меня буквально перехватило дыхание: трехдневная щетина на загорелой физиономии, русые волосы, небрежно откинутые назад, и в довершение картины насмешливые прозрачно-зеленые глаза. Не знаю почему, но мне вдруг почудились звон мечей, ржание боевых коней, закованных в латы, и огромные кресты на развевающихся плащах.
– Кто бы мог подумать! – сказало видение, присело передо мной на корточки и взялось за мою истерзанную штанину.
Я смотрела вниз, на его макушку, выгоревшую практически добела, и пыталась справиться с отчаянно забившимся сердцем, в то время как Бруно сосредоточенно гонял по кругу истерично верещавшего шпица.
– Больно? – поинтересовался крестоносец, ощупывая мою ногу.
Я молчала, будучи не в силах вымолвить ни слова. Он поднял голову, глянул на меня снизу вверх и, не дождавшись ответа, выпрямился.
– Очень, – наконец просипела я, сглотнув комок в горле.
Я соврала.
Мне совсем не было больно. Но допустить, чтобы этот тамплиер исчез из моей жизни так же внезапно, как появился в ней, я не могла»
Елена Глушенко
Дикое домашнее животное
Моей дочери
Бруно пританцовывал на месте и поскуливал, бедняга.
– Да иду, иду! – сказала я, лихорадочно зашнуровывая кроссовки.
Мне было стыдно: вчера после спектакля мы с Глебом слегка засиделись в ресторане и расстались далеко за полночь, так что сегодня утром я провалялась в постели дольше обычного. Конечно, сегодня была суббота, и я вполне могла позволить себе поспать еще, но, к сожалению, собаки не понимают, что такое выходной.
Бруно схватил поводок, я – куртку, и мы выскочили за дверь. Ждать лифт не было времени, так что мы сразу бросились вниз по лестнице.
