Они встретились не в самый счастливый час своей жизни. Тресси похоронила мать и брата, и в тот же день на пороге ее хижины появился раненый незнакомец – черноволосый красавец Рид Бэннон. Оставшись на свете совсем одна. Тресси в отчаянии уговаривает молодого человека взять ее с собой – она должна найти отца, отправившегося на поиски золота. Сын индианки и белого охотника, Рид также одинок, и, даже полюбив отважную Тресси, он страшится этой любви, страшится связать с ней свою судьбу.
В нелегком, а порой и смертельно опасном путешествии их чувства крепнут… но на пути к счастью встает человек, сжигаемый неутолимой жаждой мести…
1
Тресси долго подравнивала холмик над могилой, где упокоились двое, как будто боялась оторваться от этого занятия. Наконец она выпрямилась, вскинув голову, и зажмурилась – знойный ветер наотмашь хлестнул по лицу. Измученная девушка устало оперлась на деревянный черенок заступа, отрешенно глядя на клочок перекопанной земли.
Боль отхлынула, уступив место безудержной ярости. Ненадолго стало полегче – ярость можно выкричать в бесконечное, раскаленное добела небо. Тресси и в самом деле закричала, громко и надрывно проклиная своего отца.
Древняя, ко всему привыкшая земля поглотила ее проклятия, не откликнувшись ни единым звуком. Куда ни глянь, до самого горизонта простиралась прерия – бурая, сухая, безжизненная.
Девушка скрестила руки на груди, маленький упрямый подбородок уперся в плечо, и на щеку соскользнула непокорная каштановая прядь. В огромных зеленых глазах плескалось горе. Губы Тресси беззвучно зашевелились – она пыталась вспомнить хоть какую-то молитву, надеясь отыскать в ней утешение. Это даже не было надеждой – это был просто бледный призрак, жалкая последняя иллюзия, стремительно превращавшаяся в ничто. Надежда исчахла и умерла в те мучительно долгие дни, когда они с мамой так и не дождались весточки от отца.
Тресси побрела к хижине, волоча за собой заступ. Жаркий ветер подгонял ее, хлестал по ногам, раздувая холщовые юбки. Вдруг с порывом ветра до ее слуха донеслось конское ржание. Девушка застыла, приставив ладонь козырьком к глазам, чтобы хоть как-то заслонить их от безжалостного солнца. Ничего – только зыбкие волны марева над иссушенной жаром травой.
2
После краткого момента бодрствования раненый гость опять погрузился в забытье. Девушка долго сидела у постели, глядя, как неровно вздымается и опадает его грудь, как на впалые щеки ложатся глубокие тени от черных длинных ресниц. В ее полудетском еще воображении рождались дивные картины безумной романтической страсти, и героем ее грез был если не Рид Бэннон, то человек, очень на него похожий. Конечно, он представлялся ей более крепким и мускулистым, но у него была такая же великолепная золотисто-смуглая кожа, те же грустные бездонные глаза… и такое же загадочное прошлое.
Тресси решительно тряхнула головой, отгоняя нелепые фантазии, сняла с крючка ружье и котомку и отправилась охотиться на кроликов. Сейчас, когда рана уже промыта и перевязана, больше всего на свете Риду Бэннону нужна сытная еда. Пускай этот человек окрепнет и наберется сил – ведь ему предстоит увезти Тресси из этой унылой глуши, помочь ей отыскать легкомысленного труса, который зовется ее отцом.
От подобных мыслей на глаза Тресси навернулись слезы, а это изрядно мешало выслеживать добычу.
Когда она была маленькой, отец часто играл с ней, брал на руки и подбрасывал высоко-высоко, щекотал бородой животик, и девочка заливалась счастливым смехом. А мама очень любила отца, просто не сводила с него своих карих глаз. Порой Тресси примечала, как она, занятая каким-либо делом, вдруг замирала и с обожанием следила за отцом, который тоже возился неподалеку с какой-нибудь немудреной работой. Ночами в тесной хижине Тресси изо всех сил притворялась, что спит и не слышит, как родители возятся и перешептываются на скрипучей старой кровати. Потом она подросла, и отец любил гладить ее по рыжекудрой головке и называть своей милой доченькой. Он все время твердил, что Тресси вылитая красавица мать.
Бредя по равнине, Тресси так углубилась в свои мысли, что забыла, зачем вообще оказалась здесь, и кролик, вынырнувший из густой травы, застиг ее врасплох. Девушка поспешно вскинула ружье, пальнула – и, конечно же, промахнулась. Пуля только взрыхлила пыль под лапами удиравшего зверька.
