В кровавую войну Тензора и «Полночи» оказываются втянуты профессиональный киллер Виктор Гарин и его помощник Сергей, прирожденный телепат.
Кто победит в схватке?
Сумеет ли главный герой выжить?
И сумеет ли он спасти единственного любимого человека, поставленного безжалостным Тензором под удар?
Пролог
Он сидел в полумраке гостиной и рассматривал фотографии.
В сером утреннем свете дорогие лица в тонких рамках под стеклом казались живыми. На первом фото улыбалась жена. Как же здорово она умела это делать! Глаза искрились, губы дарили улыбку, а на щеках появлялись очаровательные ямочки. На другой фотографии смеялась дочь. Он вспомнил день снимка, жаркий солнечный рай и свое ощущение нереального щемящего счастья возле бассейна в отеле.
Теперь все было иначе. Горькое одиночество затопило мир. Серое осеннее утро стучалось в окно белесыми языками холодного тумана.
Существовал только один способ спастись.
Он передернул затвор пистолета, и положил его под рукой на стол, рядом.
Часть первая
Самая увлекательная из охот
Матвей Мохов
Первая очередь прошила левое переднее колесо и машина, осев набок, завиляла, пытаясь сохранить равновесие. За ревом музыки в салоне никто ничего не услышал, только Сергеич, водитель, вытянув руку вперед, заорал, оскалясь:
— Эй, ребята! Кажись, у Пашки колесо лопнуло.
Матвей поднял голову от карты, по которой вот уже минут двадцать тщетно пытался найти дорогу к поселку. Дворники лениво размазывали по лобовому стеклу дождевую воду.
— Черт, — коротко бросил он, — только этого нам еще, до кучи, не хватало.
Тарас Петровский
Петровский проспал, наверное, первый раз в жизни. Присев на кровати, он, позевывая, посмотрел на будильник. И сейчас же схватился за телефон.
Антон поднял трубку после нескольких гудков.
— Доброе утро, Тарас Васильевич, — поздоровался он. — Машины вышли.
— Отменяется, — сказал Петровский. — Пусть едут без меня. Пусть вначале заберут Павлова, а уж потом — за мной.
Агамемнон Рождественский
Невезение преследовало его по пятам.
Во всем, конечно же, было виновато имя, да упрямая причуда отца, за три месяца до рождения наследника увлекшегося древним Египтом. Одноклассники называли его то Гама, то Мнон, а классная руководительница (в целях экономии времени, должно быть) — коротко Ме. Веру в исключительность ему вернул отец, прояснив на десятом дне рождения ситуацию с именем.
— Твоя уникальность в дуализме, — непонятно сказал он. — Первая часть твоего имени — Ага, что значит на любом языке согласие. А последняя — Нон, что, как сам понимаешь, есть уверенное отрицание. Единство и борьба противоположностей — мироощущение первооткрывателя, прокладывающего путь к туманным рубежам.
Папино высказывание Агамемнон в целом не понял, но запомнил с прилежанием. И когда любопытные старшеклассники принялись его расспрашивать перед приемом в пионеры, он выдал им все слово в слово. Старшая пионервожатая Люся единственная распознала в сложном предложении знакомые слова. Крепко задумавшись, она решила, на всякий случай, отложить прием мальчика со странным именем до последней очереди.
Анатолий Кравченко
Когда Анатолий, наконец, прибыл на место, горящие обломки первого джипа сопровождения уже удалось потушить.
Начальник группы Матвей Мохов — перемазанное в саже и крови лицо, черные руки и опаленные волосы — метался среди исковерканного металлолома.
— Наконец-то! — крикнул он, махая рукой. — Мы заждались.
— Пробки, — коротко бросил Анатолий, выбираясь из машины и оглядывая поле боя.
Вадим Немченко
Машина стояла у самого конца стоянки.
Обычная девятая модель «Жигули» с сильно тонированными стеклами. Однако, под капотом ее, как помнил Немченко, скрывался мощный форсированный двигатель вкупе с доморощенным блоком турбонаддува, превращавшие рядовую машину в горластого и прожорливого на бензин монстра.
— Что-то он рано, — посмотрев на часы, заметил Сашок.
— К сорока годам даже самые последние раздолбаи становятся пунктуальными, — зевнув, сказал Немченко. — Время начинает наступать на пятки.
