Паломничество видится движением по вертикали, «по меридиану», даже если путь пролегает по широте (к Кентерберийской, к примеру, святыне, или из Рима в Царьград). Оно во всяком случае есть восхождение, явное или сокровенное.

Трансальпийские переходы Барбароссы вертикальны в обоих смыслах слова: строго географическом — движение его, колебание вверх-вниз, происходит по срединному меридиану Европы, — и ментальном. Краснобородый карлик поднимается к небесам, подпирая свод оных главою Священной империи, и в ту же минуту валится вниз, на дно и за дно, за пределы христианской морали, доходя молниеносно «до полного окаменения тролля».

Трудно представить Фридриха паломником, буквально — странником с пальмовой ветвью. Север Италии залил кровью, в Рим явился варваром, корону воздев на копье. Тем более трудно представить его пилигримом нам, испытавшим недавно нашествие орд новейших: Барбаросса прямо связан у нас с Гитлером. Имя его в России стало нарицательным, пишется и читается — мыслится — в кавычках.

И все же нам предстоит чтение о паломничестве, сложное, многослойное: герой, лязгая доспехами, прыгает с этажа на этаж средневекового мира.