Николас брел по залитой солнцем равнине. Пышное разнотравье превратило ее в веселое лоскутное одеяло, а легкий прохладный ветерок буквально приглашал встать не месте и любоваться этим великолепием. Возможно так бы он и поступил, если бы не кровавая маска стягивающая лицо и нестерпимое жжение где-то под расколотым бацинетом. А еще не бредущие в небольшом отдалении бывшие товарищи, с которыми еще вчера он дрался плечом к плечу против проклятых бургундцев, да не будет Господь милостив к ним. Небольшая стычка с их обозом закончилась абсолютной победой и тем вечером они пировали. Николасу как всегда досталась предрассветная смена караула, что в этот раз его только обрадовало: стоять на посту с полным животом - то еще удовольствие. Туман появился внезапно, как будто небо упало на землю, даже полная луна не могла пробиться через это марево. Пах туман чем-то неестественным, кислым, слово вскипело прокисшее мыльное пиво. Звуки тонули в нем и Николас не мог различить ничего, кроме собственного дыхания. Не осознавая, что делает, он снял перчатку с левой руки и сжал нательное распятие. Тишина длилась целую вечность, возможно и солнце давно уже встало, но проклятый туман не давал ему осветить землю. Неожиданный звук раздавшийся со стороны лагеря был каким-то странным. Рев не походил на побудочный рожок: низкий, урчащий он раскатывался над самой землей заставляя ноги дрожать. Николас сорвался с поста, бросился к своим, почти сразу вбежав в круг света от пылающего шатра, что рухнул на жаровню. Полотно шевелилось и из-под него доносились крики. Рев повторился и тут же вслед за ним истошный визг. Щелчок арбалета, и что-то горячее брызнуло Николасу на щеку. Лишь через пару мгновений он понял, что болт разворотил ему ухо, но удивится так и не успел - тяжелая булава врезалась в его шлем, и весь мир потонул в раздавшемся звоне.

Придя в себя под одним из редких тут кустов, он увидел лишь разоренный лагерь, по которому, то тут, то там, бродили фигуры людей с английскими цветами. На первый взгляд богомерзкие французы не взяли ничего, а устроили разорительный налет и тут же скрылись, и теперь оставшиеся в живых ищут уцелевших. Кажется, одного нашли: человек упал на колени, и потянул вяло шевелящегося раненого из-под перевернутой телеги. Николас уже хотел попробовать подняться, когда понял, что раненому никто не собирается помогать. К нему быстрой шатающейся походкой подошло еще три человека. Все опустились на четвереньки, после чего раздался, хрип, небольшой вскрик, бульканье и.... И тут ему показалось что он на момент потерял сознание, и все увиденное не более чем бред: кровавые руки мелькали над несчастным все быстрее и быстрее, вот за одной из них потянулись лентой внутренности, а четверо бывших соратников при этом жадно и довольно урчали. Николас в ужасе пополз назад, ломясь сквозь кусты, и слишком поздно понял, как сильно он шумит. Ближние к нему, покачивающиеся на месте, фигуры тут же побрели в его сторону. У того, который подошел первым была разорванная, как ножом исполосованная, стеганка, а левая рука отсутствовала почти по плечо. С обрубка медленно, будто в страшном сне, капала тягучая кровь. Адская тварь была уже в ярде от него, когда под руку попалась крепкая палка и стоило ей наклонится над Ником, как он с силой ткнул ею перед собой. Палкой оказался лук, с порванной тетивой и усиленный рогом конец плеча хлюпнув вошел прямо в рот. Исчадие, дергаясь, продолжило свои попытки дотянутся до него, все сильнее и сильнее насаживаясь на лук, и обмякло лишь когда тот показался из затылка.

Не ясно что стоило ему больших сил: подняться или вытащить застрявший лук из головы мертвеца, но он сделал и то, и то, раньше, чем оставшиеся твари добрались до него и теперь брел по этой степи, опираясь на спасшее его оружие, в сопровождении бывших солдат. Их голодные завывания не давали ему упасть на месте и целиком предаться своей боли: голова болела безумно, тошнота накатывала волнами, и ему пришлось блевать прямо на ходу, испачкав в рвоте свой акетон. Правая рука под кожей перчатки сильно ныла, как и правое же колено, с которого слетел наколенник, еще во время нападения. Несмотря на это ему приходилось идти без остановки. Мертвецы не отставали. Нижнее плечо лука глубоко уходило в проклятую Богом французскую землю. Если бы Николас мог думать, он был бы абсолютно уверен, что французы связались с чернокнижием и воззвали к архиврагу, лишь бы не возвращать корону законному правителю. Но сейчас мерзкий звон и хрипы тварей не оставляли в голове места для мыслей.

Так продолжалось практически до самого заката, и изнемогающий от усталости и боли йомен уже решил, что ему придется идти еще и всю ночь, как преследователи остановились, и неожиданно прибавив в скорости пошли обратно. Солнце коснулось горизонта и взорвалось тьмой. Светило налилось чернотой, украсилось бордово красной короной, и в этом мертвенном свете Николас увидел ЕГО. Подле одинокой осины, опираясь на нее одной рукой и слегка пригибая деревце своей массой, стоял демон. Ни кем другим эта омерзительная тварь просто не могла быть. Огромный монстр бугрился мышцами, его козлиные ноги блестели лоснящейся шкурой, а тело покрывал доспех из костей грешников. Ростом исполин был выше той самой осины, его огромные глаза под нависшим лбом горели адским пламенем, а безмерный рот с полными губами казалось был растянут в добродушной улыбке, выглядящей ужасно на его лице. Демон стелющейся, гладкой и мягкой походкой стал обходить сжимающего распятие и пытающегося молиться, путая Патер Ностер с Аве Марией, солдата по широкой дуге. Его губы приоткрылись и взгляду предстали ряды ровных, слегка заостренных к концу, зубов. Периодически он опирался на одну из длинных, до земли, рук, загребая когтями землю и траву. Он шел по сужающейся спирали, и его приплюснутые ноздри раздувались, казалось он вдыхал ужас своей жертвы и тот доставлял ему радость. Николас обмочился бы, если бы его ужас был не так велик, что даже чресла сковало оцепенение.

Человек уже мог разглядеть куски мяса, застрявшие между зубов твари, когда земля задрожала и в каком-то десятке шагов от демона, прямо из воздуха появился всадник. В багровом сиянии черного солнца он в считанные мгновения долетел до создания ада, и его пика разлетелась в щепки, попав ей в голову. Один из обломков сбил Николаса с ног, но даже упав он увидел, как исполин встает с земли, на которую рухнул после удара, и из-под сорванных костяных пластин на голове ручьем льется черная кровь. Пока это происходило рыцарь выбросил обломки пики, и, разворачивая коня, снял с седла клевец. Монстр, как был, полусидя, внезапно распрямился и совершил гигантский прыжок на нападавшего, и всадник, продолжая разворот, всадил ему клевец точно туда же, куда и копье. Сила удара заставила тушу слегка сменить направление, и она, вырвав засевшее в голове оружие из рук, пролетела мимо, лишь слегка задев рукой по крупу коня. Пав на землю, демон больше не поднялся.

- Каин! Я... Я хочу спросить, ты вроде сказал, мы можем поговорить? Что это? - Николас указал на черную равнину.

- Земли гнева. Мы с тобой в лимбе, на проклятой Богом, но вовсе не забытой им земле. То, что ты видишь - след гневного взора Его, след пылающих клинков архангелов, что гнали некогда силы тьмы в смрадное пекло ада. Ни одна тварь не посмеет ступить туда, и потому мы сейчас пойдем этим путем. Но и человеку на нем тяжело, грехи наши довлеют над душами, но там даруется очищение от них. Потому первый раз самый сложный, и пройти его надо быстро, иначе прикуют они тебя к земле и обратят в столп черной соли. Я помогу тебе его пройти.

- А это обязательно? Ну в смысле идти туда?

- Я отведу тебя в Малый Иерусалим, там тебя примут и помогут. Нам придется пройти два дня пути, останавливаясь на ночь на редких чистых промежутках.

- Как же в этих местах оказался Христов Град? - Николас вскинул не закрытую повязкой бровь, и Каин слегка улыбнулся: