Дембеля уходили на гражданку. Весеннее солнце весело поблёскивало в галунах, которыми они увешали свои пэша, сверкало начищенной латунью лычек и гуталином надраенных до лакированной глади сапог.

Фомин, Прохоров, Евсеев, Кондратенко, Звягин теперь снова стали гражданскими: только что в строевой им были поставлены штампы и выданы предписания об увольнении в запас.

А мимо по плацу проходила родная вторая рота. Ещё вчера они, как и положено, шли в конце этого строя, подбадривая «молодёжь», а теперь их места заняты «черпаками» — круговорот жизни, здесь уже ничего не сделаешь.

Строй роты ведёт рядовой Медведев. Ему, скорее всего, быть сержантом.

— Рота! Смирно! — командует он, когда строй проходит мимо дембелей.

Знакомство с «молодняком» началось на вечерней поверке. День прошёл в суете, переодеваниях, расставлении меток на новеньких хэбэ и сапогах, подшиваниях первого подворотничка и нашивки с группой крови над левым нагрудным карманом. Потом был медосмотр, первый ужин в части, вечерняя прогулка. Молодые вели себя как неучёные телята. Медведев вдруг поймал себя на мысли, что его раздражает вся эта гражданская шелуха. А ведь буквально год назад он был таким же, как эти пацаны, впервые надевшие на себя военную форму. Сейчас больше всего они были похожи на клоунов: слежавшиеся на складе новенькие хэбэ топорщились на их телах, как нелепые балахоны.

— А говорят, армада крышу не срывает, — вслух подумал Медведев и словил на себе удивлённый взгляд Гунько.

— Чё говоришь?

— Так, мысли вслух, — ответил Медведев и раскрыл список вечерней поверки. Сегодня это мероприятие им впервые выпало проводить самостоятельно — Шматко и Зубов отправились домой. — Давай, начинаем.

— Рота-а-а! Сми-и-ирно! — Гунько просто упивался своим командным голосом, который вдруг прорезался у него буквально за считанные часы.