Откуда мне было знать, что оставленная во дворике метла станет причиной моего знакомства с замком Сондергард и его коллекцией зоологической экзотики? Во вторник поздним вечером я сидел за компьютером и печатал, а между тем смерч и обитающий внутри него домоед уже приближались. Подрагивал карниз, вибрировали стены, сотрясалась крыша. Скоро домоед, так сказать, отбросит маскировку, выскользнет из столба пыли и пара и нанесет удар. Домоед не столько пожирает дома, сколько разбивает их в щепки, чтобы поискать среди обломков лакомый кусочек — хрустящий кусок деревянной балки или вкусную полоску фибергласа… но я забегаю вперед.

Вернемся лучше к тому вечеру. На следующий день мне предстояло вести семинар по классической этике, а я еще не успел проверить студенческие контрольные. Такое часто случается. Я по натуре ленив и люблю откладывать все на потом; но, надо признать, кретинские писульки моих студентов вряд ли можно назвать побуждающим стимулом. Как ни печально, они отражают убогие знания нынешних выпускников. Некоторые из них словно написаны человеком, только что научившимся грамоте. Грамматика и пунктуация? «Кошмарные» — это еще мягко сказано, но если бы проблема заключалась только в этом… Но тут уж ничего не поделаешь. В последние годы аудитории Академии широко распахнули двери перед кем угодно — независимо от таланта, мозгов и подготовки. Я тоже сторонник равноправия, но есть все же нижний предел знаний для поступления в высшее учебное заведение. Вот черт… я опять отвлекся, да?

Довольно. Чтобы еще дольше оттянуть сражение с контрольными, я решил подмести кухню, но не нашел метлу. В поисках метлы я случайно выглянул во внутренний дворик, который выходил на лужайку, отгороженную заборчиком из деревянных столбиков. Там прислоненная к заборчику стояла метла. Я вернулся в кухню, несколько раз провел метлой по линолеуму, и тут, к моей досаде, из пучка соломы вырвался целый поток забравшихся туда насекомых — по большей части уховерток с клешнями на хвосте. Парочку я растоптал, но остальные проворно попрятались в щели и трещины. Тогда я перевернул метлу и заглянул внутрь растрепанной соломы — нет ли там кого-то еще? Я уже решил было, что избавился от всех поселенцев, и тут заметил нечто: жирную, влажную темно-коричневую массу, уютно угнездившуюся среди желтых стебельков соломы. Пытаясь избавиться от нее, я постучал метлой по полу. Поначалу я принял это за кокон, но потом заметил, что существо извивается и стремится забраться поглубже в солому. Что же это? Слизняк? Да, похоже на садового слизня, но чересчур активного и подвижного. Личинка? Тогда чья?.. Нечто толстое, коричневое, червеобразное. Может, выползок?

Зазвонил телефон, и я с перевернутой метлой в руках пошел брать трубку.

Звонила моя бывшая жена, но я не стану пересказывать отвратительные подробности нашего разговора. Каждый разговор с Алиной — это, как минимум, разведка боем, если не полномасштабная битва. Алина и ее адвокат весьма преуспели в изящном искусстве раздевания мужчины и лишения его средств к существованию. Я уже потерял дом и большую часть зарплаты. Теперь она нацелилась на капитал моего трастового фонда. Оказывается, как утверждает Алина на пару со своим паразитом-адвокатом, она имеет право на львиную долю прибыли. И плевать, что после этого мои ежеквартальные дивиденды упадут практически до нуля, а значит, я должен признать себя банкротом либо работать круглые сутки, чтобы оплачивать ежемесячные расходы — а они, отягощенные алиментами, мягко говоря, внушительны. По словам Алины и ее никчемного братца, я ей должен по гроб жизни.