Роман итальянского писателя Лючано Де Крешенцо выдержал только за полгода несколько изданий и переизданий в Италии, США, Англии, Швеции, Германии и других странах. В нем весело, с живостью и юмором писатель излагает «свою точку зрения» на Троянскую войну и бессмертные древнегреческие мифы.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Я принадлежу к поколению, никогда не игравшему в индейцев и ковбоев. Не знаю, чем это объяснить: может, тем, что в сороковые годы у нас еще не было фильмов Джона Уэйна, а может, и тем, что Муссолини заставлял нас интересоваться не Диким Западом, а «чистой» классикой. Во всяком случае, мы, баллилы,
[1]
затевая драку, разбивались на греков и троянцев, а не на индейцев сиу и кавалеристов Седьмого полка.
Первая сохранившаяся в моей памяти война мальчишек велась между четвертым «Б» и четвертым «В» неаполитанского лицея имени Умберто I, что на территории городского парка, как раз между пьяцца Виттория и так называемым Музыкальным павильоном (который по этому случаю стоял с выбитыми цветными стеклами). Мечи у нас были деревянные, а вместо щитов шли в ход крышки от мусорных баков с выведенной большими буквами надписью: «Смерть сынам Трои».
[2]
Почему именно мы были греками, а они – троянцами, я до сих пор не понимаю: скорее всего потому, что четвертый «Б» первым до этого додумался. Конечно же, каждому из нас хотелось быть Ахиллом, но, чтобы заявить об этом вслух, нужно было помериться силой с моим одноклассником Аваллоне – буйволом со здоровенными, как окорока, ручищами.
Роли Диомеда, Аякса Теламонида, Аякса Оилида и Идоменея сразу расхватали ребята покрепче, так что мне пришлось довольствоваться ролью Эпистрофа из Фокиды – героя, которым пренебрег даже сам Гомер, лишь единожды упомянув его в числе славных вождей. Но, чтобы вам стало ясно, насколько это распределение ролей зависело от случая, достаточно будет сказать, что последнего ученика в классе простофилю Котеккью мы назначили хитроумным Одиссеем только потому, что ему покровительствовал Аваллоне.
Менелаем, естественно, не хотел быть никто, поскольку общеизвестно, что брат Агамемнона – рогоносец. Вот все и стеснялись этого имени. Но по справедливости сию неблагодарную роль следовало играть мне, и только мне, ибо как раз тогда мне изменила Елена Чераволо из третьего «А» (даже имя у изменницы было подходящее!).
Однажды я дожидался ее у дверей школы, как обычно в час дня. Уже вышли все ее подружки, только она не появлялась. Когда же я наконец справился о ней у какой-то белобрысенькой девчонки в очках, та не без ехидства ответила: «Твоя Елена смылась с уроков с Джорджо, ну с тем, долговязым, из четвертого «В». Я обомлел: мне, только что написавшему стихотворение, которое называлось «Елена, любовь моя, Елена», так хотелось прочесть его любимой по пути домой! До вечера ходил я как потерянный, а назавтра свершил акт самой гнусной мести – сказал Аваллоне, что хулиганы из четвертого «В» прозвали его «куском сала». Этого оказалось достаточно, чтобы тут же разразилась великая война между ахейцами и троянцами.
ПО ПУТИ В ИЛИУМ
Глава I,
в которой мы знакомимся с Леонтием, шестнадцатилетним критским юношей, отправившимся в Трою на поиски пропавшего без вести отца, и в которой излагаются мифы о Талосе и Ифигении.
– Держись подальше, проклятый Стенобий, подальше! – орал Филоктерий. – Хочешь, чтобы Талос продырявил мне судно?! Не видишь, что ли? На нас гора надвигается!
Стенобий ничего не ответил, лишь поднял глаза к небу, словно призывая Зевса в свидетели: какие глупости приходится ему выслушивать!
– Я опасаюсь Талоса. Понимаешь? Не верю ему! – продолжал орать капитан. – Слушай, что я говорю: рано или поздно он продырявит мне судно. Если ты не перестанешь прижиматься к берегу, он разнесет корабль в щепки, вот увидишь!
