…Мерзкое ощущение, будто тебя за шиворот выдернули из одного кошмарного сна и тут же зашвырнули в новый, сопровождалось ещё и впечатляющими звуковыми эффектами — то ли вовсю разгулявшейся прямо над головой апокалиптической грозой, то ли рокочущей какофонией каким-то образом встроенных в эту же голову вдруг взбесившихся динамиков 3D-шного кинотеатра… И почему-то всё это совершенно не походило на хорошо знакомый и в общем-то прозаический звуковой эффект — на грохот разрыва от одиночного выстрела ручного гранатомета, в ожидании которого ещё секунду тому назад так безнадежно-судорожно сжалось всё его тело.

Только что, всего один миг назад, он, «хранитель тела» одной очень серьёзной фигуры бизнеса, услышав характерное шипение «мухи», в совершенно рефлекторном прыжке сбил с ног своего драгоценного подопечного — и он ещё отчетливо помнил короткую но яркую вспышку боли в локтевом суставе, так неудачно встретившегося при приземлении с чем-то адски твердым, помнил ноздреватую колкость пыльного асфальта под собственной щекой, и его резкий, бесцеремонно врывающийся в ноздри гудронный запах…

Щеку кололо по-прежнему, правда теперь уже не садняще, а как-то …тонко и упруго, что ли? И ещё запах: он сменился, и сменился до неестественности кардинально — пахло разогретой солнцем хвоей.

Максим чуть приподнял голову и открыл глаза. Да, пахло-таки хвоей — именно она толстым многолетним слоем лежала у подножья могучих, в целый обхват, сосен, и именно на ковре из хвои всё еще лежал он сам.

Непорядок, однако…

Эх, давненько ему не приходилось просыпаться в рассветном лесу у давно прогоревшего костра…

«Н-да, зябковато. Да ещё птицы орут как полоумные — кажется они думали, что эта ночь последняя в их жизни. Ладно, скорее в путь — оленины можно и на ходу пожевать… Упс!.. А не тут-то было: сначала ты, дружок, научись охранные контуры снимать…»

Но снять оказалось значительно легче, чем поставить, и очень скоро Маргус уже бодро цокал подковами по серому граниту брусчатки. Нельзя сказать, что тракт удивил Максима оживлённым движением, но и безлюдным его назвать тоже было трудно: и впереди, и позади, хотя и на приличном расстоянии, но были хорошо видны двигавшиеся в одном с ним направлении доверху гружёные конные повозки с сонными возницами на облучках. Очень похоже на то, что это окрестные селяне с утра пораньше везли продукты на столичный рынок.

Пустив коня неспешной рысью и постепенно одну за другой обгоняя повозки, Макс невольно отметил, что увиденные им представители «местного крестьянства» все как один имеют довольно приличный вид: добротно одетые, на крепких телегах, с упитанными лошадьми в упряжке… Видать, местность, куда его угораздило угодить, управлялась вполне, для средневековых мерок, благоразумной рукой. Что вселяло довольно-таки оптимистичные надежды на не самую трудную его, Максима, приживаемость в этом мире.

Вскоре, за очередным поворотом показалась и сама столица: сложенные из дикого гранита, с повторяющимися через равные промежутки выступами бастионов и равелинов крепкие крепостные стены простирались, как казалось, куда хватало взгляда, а посредине всей этой великолепной фортификации зиял широкий створ окованных железом ворот, в который и упиралась серая лента тракта.

«Мы идём по Уругваю, ночь — хоть выколи глаза…» — сама собой всплыла в памяти песенка его подъездно-гитарной юности. И очень к месту. Похоже, что здесь, на Блексайде, было самое тёмное место Альфаны. Ни фонарей, ни даже лучика света из-под плотно подогнанных ставен на наглухо задраенных окнах.

Макс уже пару часов как нарезал хаотичный маршрут по этим мрачно-злачным местам. Время от времени на улицах всё же появлялись островки света: либо прокатывала карета с масляным фонарём, либо из какого-то дома вываливала шумная компашка и, осветив себе путь факелами, через несколько минут исчезала — то ли за поворотом, то ли в дверях очередного притона.

И снова всё погружалось в темноту. Но не в тишину. Шум присутствовал повсюду — приглушенные стенами отголоски разговоров, выкрики, незамысловатая музыка и пьяное хоровое пение — всё это сопровождало его по всему пути.

«Прибор ночного видения», как шутливо обозвал Максим заклинание, позволяющее в темноте чётко различать все вокруг в собачьих черно-белых тонах, пока мало чем помогал в поисках, и Макс периодически «снимал» его, чтобы полностью переключиться на слух.

И вот наконец удача — слух не подвёл. Отдалённый, почти на пределе слышимости, звон клинков, каким-то чудом был им уловлен, и Макс, не раздумывая, рванул на звук.

Следующим днём, уже вволю выспавшись и с наслаждением отобедав ароматным супом госпожи Вернер, Максим, едва сдерживая улыбку, с интересом слушал восторженно-взволнованный рассказ в её же исполнении о поистине фантастических событиях прошлой ночи. К этому времени у горожан успела сложиться вполне стройная версия происшедшего.

Оказывается! Добропорядочный юноша из приличной семьи, совершенно случайно (хм, вот бы узнать правду, как их туда занесло?) оказался в кварталах Блексайда, где судьба лицом к лицу свела его с кровожадной шайкой мерзких разбойников.

Приняв неравный бой против двадцати (!) матёрых убийц, доблестный герой сумел поразить своим мечом всех, кроме одного, самого главного и самого коварного убийцы, от руки которого уже сам принял достойную смерть, …но тут вмешалось само провидение и небеса наказали подлого преступника, обрушив на голову бандита громы и молнии (да, шумноват был фаербольчик!), чем и превратили его в кучку презренного пепла!..

И так далее, и тому подобное — в том же духе. Макс откровенно забавлялся двойственностью ситуации: ты и участник, и ты же посторонний слушатель. Наряду с бродившими шутливыми мыслями, во время разговора в нём окончательно укрепилось удовлетворение от правильности принятого вчера решения — вся версия строилась только вокруг молодого пажа, Макс там никаким боком не возникал и даже фаерболу нашли, хоть и неправдоподобное, но убедительное для суеверных горожан объяснение. И — никакой магии. Вот и чудесно…

Решив, что он уже достаточно благодарный слушатель, Максим несколькими репликами увёл разговор в сторону и, улучив подходящий момент, откланялся.

Комнаты, определенные под жильё барону Грею, располагались по тому же коридору, что и апартаменты принца, их двери отстояли одна от другой всего метров на сорок.

— Это гостевые комнаты, что вполне соответствует нашей легенде — ты ведь мой гость, барон, не так ли? — произнес принц, притворив за собой створку дверей.

— Именно так, мой принц. — Макс с интересом оглядывал просторную гостиную.

— Вот сюда — кабинет, а вот тут — спальня. Надеюсь, комнаты не кажутся тебе чересчур тесными?

— Нет, ничуть. Я, Тони, вполне мог бы обходиться и жильем поскромнее, в одну комнату, скажем.

— …Но всё-таки, Макс, что ты задумал?

Друзья уже полчаса сидели на открытой террасе трактира в центральной части Альфаны, прикрывшись личиной двух заезжих купцов средней руки, что в этот воскресный день выглядело вполне заурядно — в столице проходила ярмарка, и пришлого люда на улицах заметно прибавилось.

— Мой принц, ты сейчас сам всё увидишь…

…Некоторое время тому назад Тони в отчаянии воззвал к своему другу (и телохранителю по совместительству) с чуть ли не мольбой: «Барон, ну что же делать, я уже не знаю, куда мне от этой Сэлли деться!..», после чего Максим, до этого лишь с усмешкой наблюдавший за развитием событий, решил вмешаться в ситуацию и дать возможность принцу наконец-то свободно вздохнуть.

— Весьма рад вас видеть, господа, а с вами, барон, очень рад познакомиться ближе! Прошу, располагайтесь. Кофе или, может быть, — вина? Есть хорошее белое буанское — букет просто волшебный… — встретивший их на пороге своего кабинета граф Штейн, не переставая улыбаться, указал гостям на удобные кресла у столика в дальнем углу комнаты.

— Благодарю вас, граф, — Тони решил взять инициативу на себя, — для вина как-то рановато, а вот от кофе мы не откажемся, не так ли, барон?

— Да, кофе был бы в самый раз.

— Тогда — одну минуту, — Граф вызвал адъютанта и отдал распоряжения, — Итак, господа, вот в этой папке специально для вас двоих собраны основные данные по Бризару на теперешний момент. Акцент сделан на королевскую семью и ближайшее её окружение. Это не расширенная справка, поэтому, если возникнет необходимость в подробностях — я к вашим услугам. А лично для вас, принц, подготовлен ещё один документ, он освещает матримониальные устремления нашей высшей знати касательно вашей особы — в цитатах, так сказать… Очень познавательное чтиво, Ваше Высочество, оно открывает глаза на подоплеку многих «благородных» порывов вашего окружения и молодых барышень в частности. Знаю, вы очень щепетильны в вопросе частной жизни других, поэтому настоятельно рекомендую не пренебречь чтением этого документа — он как раз поможет оградить от нежелательного вмешательства вашу собственную жизнь.

Тони недовольно поморщился, но Максима это не остановило — он забрал и вторую папку:

Лошадей друзья оставили на конюшне баронского особняка, и, подгоняемые зовом желудков, почти что бегом направились к «Старой башне». Но уже в полусотне шагов от цели вдруг одновременно переглянулись и втянули воздух носами. Похоже, «Весёлый петух» уже успел завоевать все прилегающие к трактиру территории.

Толкнув знакомую дверь и переступив порог, барон с принцем с любопытством огляделись. Макс заново впитывал подзабытую обстановку, а для Тони всё здесь представляло живой интерес. Зал был обширным и светлым. Ближе к выходу стояли массивные, на восемь-десять человек, столы из гладко оструганных толстых досок, к центру же количество посадочных мест за столами уменьшалось, и в глубине зала, отделенные друг от друга тонкими ширмами, виднелись покрытые белоснежными скатертями столики, рассчитанные на трёх-четырёх гостей. Время было обеденное, и большинство столов занимали усердно поглощавшие яства посетители. Две симпатичные подавальщицы в крахмальных передниках сноровисто разносили заказы, успевая при этом ловко уклоняться от игривых шлепков клиентов. И надо всем этим витал ни с чем не сравнимый аромат фирменного блюда…

— Барон, мне здесь определённо нравится, — успев осмотреться, произнёс Тони.

— А уж я-то как по всему этому соскучился… О, кстати, вон и хозяйка к нам спешит.

Тони увидел направлявшуюся к ним уже немолодую, но в полной мере сохранившую не только красоту и осанку, но и юную живость лица, женщину.

Встретившись этим очень ранним утром с главным королевским «гебистом», Грей не смог не заметить тёмных кругов под его глазами:

— Господин Штейн, похоже, вы этой ночью так и не ложились?

— Да пустяки, барон. Разве уснёшь, когда такая операция на финишной прямой? Проходите, присаживайтесь, адъютант уже варит для нас кофе. А я вам пока вкратце обрисую положение. Признаюсь, реакция резидента на письмо из магистрата для меня была всё же несколько неожиданной. Не то чтобы я ставил под сомнение исход вашей задумки…

— Ой ли, граф? — улыбнулся Максим.

— Хорошо, барон — да, я немного сомневался… Но когда ростовщик буквально через полчаса после вручения ему письма со всех ног рванул на почтовый двор… Скажу прямо — я был поражен. В общем, как я уже вам сообщал, его благоверная сегодня утром должна благополучно отбыть к сестре в Молен. Я прикинул вероятный путь их следования от дома до почтовой кареты, определил там всевозможные узловые точки, расставил скрытые посты и… понял, что спать уже не смогу. Вот так всю ночь и просидел в кабинете, принимая каждый час однотипные донесения — «объект наблюдения активности не проявляет…», и, чтобы себя занять, заново перечитывал материалы дела…

Дом принял их как своих. Конечно, уже после того, как Грей подключил своё плетение к «домашней сети». Вошли вдвоём с графом, остальных пока оставили снаружи, со строгим наказом ничего не предпринимать без личного распоряжения шефа.

Бегло осмотревшись на первом этаже и не высмотрев ничего примечательного, двинулись прямиком к тайной комнате. Штейн знал её расположение из донесений, а Максим во время сканирования уже и «побывал» в ней. Дверь комнаты признала право Макса себя открывать, и, войдя, он первым делом занялся хозяйским хрустальным шаром: в точности скопировал с него чужие заклинания и тут же наложил их на свой собственный шар. После чего расстелил на столе один из экземпляров карт, сверившись с компасом, сориентировал по сторонам света и установил на него хозяйский хрустальный шар так, чтобы нижняя его точка совпала на карте с обозначением Альфаны. Присел в рабочее кресло у стола и примерился, удобно ли будет дотянуться до того или иного края карты. Остался доволен сам и успокоил шефа тайной полиции, благоразумно застывшего у самой двери:

— Пока всё идёт нормально. Теперь мне нужен ваш десятник. Не сочтите только, что я пытаюсь вами помыкать, но не могли бы вы его позвать?

— Сейчас, — ради работы Штейн гасил своё самолюбие в зародыше, — Мне можно будет присутствовать?

— Да ради бога, граф, мне нечего от вас таить, в этом деле все секреты танцуют в обнимку и — под одну дудку…