— Взлетай! — Анатолий напряженно смотрел на фигуры людей в камуфляже, бегущие по кромке летного поля, поросшей бушем.

Ответ командира экипажа состоял сплошь из литовского пятиэтажия. Я понял, что первому пилоту стало по-настоящему страшно. Мне тоже было страшно. Несмотря на китайский «Калашников» образца сорок седьмого года, который я ощутил своей спиной.

— Verdammte Scheisse! У них гранатомет! — закричал штурман, заметивший зловещую трубу в руках у одного из негров. — Шарахнут — и всем капут! Надо остановить двигатели!

Время терять было нельзя.

— Дэйв, я пошел, — спокойно, но громко, чтобы перекричать шум двигателей, сказал я командиру. — Попробую их придержать. — Затем сорвал автомат с крючка, шагнул к двери и положил руку на рычаг.

Гул самолета стих окончательно, и над аэродромом воцарилась тишина, нарушаемая только треском горящей древесины и воплями какой-то твари в кустах. Аэродромом теперь это место назвать было еще труднее, потому что из наземных сооружений самое большое почти сгорело, а стоящие поодаль постройки, похожие на хибары масаев, на авиационную инфраструктуру, мягко говоря, не тянули. Там, где наш «Антонов» еще совсем недавно стоял, готовясь к взлету, валялось несколько обугленных досок — все, что осталось от ящиков. Динамит там был, что ли? Ближе к горящему складу лежали убиенные. Вот она, экзотика, обещанная мне Толей, черт бы ее драл…

Я рискнул пересечь летное поле, чтобы пошарить в хибарах. До них оказалось значительно дальше, чем это я поначалу предполагал, и когда минут через десять передо мной выросли два довольно больших сооружения, похожие на складские, я уже представлял себе банки с тушенкой и бутылки с минеральной водой.

Замок на сарае, стоящем слева, не поддавался. Я несколько раз вдарил по нему прикладом, но добился лишь того, что наверху что-то треснуло, а потом меня осыпало мусором и здоровенными пауками. Можно было разломать стенку, но на это бы ушло порядочно времени — постройка хоть и создавалась не на века, но была сделана добротно, а у меня не было никаких инструментов, кроме автомата… Хотя, стоп, у меня вообще ничего больше не было! Даже патронов к этому автомату… И ни капли воды — ведь я даже представить себе не мог, что экипаж самолета способен на подобное коварство!

Действительно, я бы в жизни не подумал, что Дэйв может учинить такую пакость. Пожалуй, только Миколас, да еще, наверное, странный Курт могли сделать что-то подобное. Правда, без разрешения Дэйва самолет ни за что бы не взлетел… Неужели на борту произошло что-то похожее на смену власти?

Думать обо всем этом было нельзя — и без того я чувствовал, что мозг перегревается, а пить хотелось все сильнее. Думать нельзя было и о том, насколько глубока та задница, в которой я сейчас оказался. Не нужно думать и о том, насколько далеко я нахожусь сейчас от дома.

Ночь в «гараже» прошла, против ожиданий, спокойно — я даже сумел выспаться. Несколько раз, правда, просыпался: дважды меня будил доносящийся с места взрыва голодный рев какой-то твари, а потом по моему лицу пробежало крупное членистоногое. Кусаться оно по неизвестной мне причине не стало, но кожа потом долго еще чесалась.

На рассвете я высунулся из «гаража» и осмотрелся. Ландшафт был прежним. Количество боевой и гражданской техники в пределах видимости равнялось нулю, а количество трупов немного уменьшилось. Или мне это показалось?

Но проверять я не стал. Воды и оружия я взял не более чем мог унести на себе, а потому решил дольше не задерживаться на пустынном аэродроме. Позволив солнцу светить мне в затылок, я сделал несколько десятков шагов из предстоящих мне нескольких тысяч.

И уже через пятнадцать минут понял, насколько трудна будет эта авантюра. Несмотря на то, что было еще отнюдь не жарко, пот с меня тек градом, под ноги все время попадались ловушки растительного происхождения, которые крепко обматывали ботинки стеблями и кореньями. Многочисленные ямы, казалось, кто-то выкопал специально, зная, что скоро через лес двинется Андрей Маскаев. Пусть это и не чистой воды джунгли, но через африканский лес идти оказалось раз в двадцать труднее, чем через тайгу. Хаживал я по тайге, было с чем сравнивать.

Словом, спустя полчаса я очень даже озадаченно остановился. Походило, что мои шансы куда-то прийти очень близки к нулю. А даже если я и приду в населенный аборигенами пункт, что они сделают, увидев падающего от усталости европейца? Бананов дадут? Да, а что, собственно, я буду жрать по дороге?

Первой мыслью было шарахнуться в сторону и снова драпать. Потом подумал — а почему, собственно, я не слышал даже ни малейшего шума со стороны монстра? Никакой носорог, даже если он вдруг научился бы ходить на цыпочках, не мог красться по лесу подобно представителю семейства кошачьих… И вообще, что-то никакого движения не происходит… Дохлый слон? Тогда почему не воняет?

Как воняет туша слона, убитого браконьерами, я уже имел удовольствие обонять. Не приведи господь почуять еще раз хоть что-то подобное!

Не животное это, понял я. И уже без всякого опасения стал приближаться к темному «монстру». Который, как почти сразу выяснилось, обитал в лесу вовсе не в одиночестве.

Более того, когда я поравнялся с этой махиной, то почти сразу же обнаружил дорогу! Вернее, хорошо заросшую травой и молодыми деревьями просеку.

Но дорогу здесь когда-то действительно пытались строить! Во всяком случае, начали расчищать джунгли. А «толстокожим животным» оказался обычный бульдозер-скрепер, старый, ржавый и почти по оси ведущих колес погрузившийся в почву. Чуть поодаль стоял другой бульдозер, поменьше, за ним — грейдер и трелевочная машина. Вся техника оказалась советского производства. Хозяев этой техники, надо думать, поблизости нет и уже очень давно.

Я проснулся от легкого стука в стекло кабины… Или оттого, что почувствовал сквозь сон чей-то пристальный взгляд. Я не сразу сообразил, где нахожусь — но ясно, не дома. Грубое пружинящее сиденье — на самолет вроде тоже не похоже…

Перед носом торчали ржавые рычаги управления. Все понятно. Кабина брошенного в лесу трелевочного трактора. В африканском, черт бы его драл, лесу.

Лучи солнца, пробивающиеся сквозь листву, светили прямо в лобовые стекла, поэтому я не сразу понял, что за фигура скорчилась на капоте машины.

Но она, видимо, заметила мое движение, придвинулась ближе, и прижала разинутую пасть к стеклу. Обезьяна! Черная шерсть, розоватая морда, большие уши. Похоже, шимпанзе.

Я даже обрадовался и помахал рукой обезьяне. Та немедленно оскалилась и повторила мой жест. А потом пошла вприсядку скакать по капоту. Мне стало совсем весело. И я понял почему. Потому что если бы вместо шимпанзе с утра пораньше увидел негра с «Калашниковым», веселья могло и не быть…