Ураган налетает внезапно, погубив отличный летний день.

Небо проглатывает черная туча. Солнце выключается, как обыкновенная электрическая лампочка. Зигзаг молнии поселяется в фарах старенького «жигуленка», окнах крошечного садового домика. На крыше играл плохо прибитый лист жести. Катится по двору пустая бочка, промелькнул огромный клок полиэтиленовой пленки, сорванный с чьей-то теплицы.

Буря отправляется дальше. Страшная туча затаилась в тайге, жонглируя раскатами расточительного грома. Задернув небо серыми занавесками, обиженное Солнце пораньше заваливается спать. Бренчит нудный, мелкий дождик — такой, если начнется, может идти целую неделю.

На даче сделалось неуютно — сыро, темно и холодно. Поздним вечером, так и не согревшись возле дымной печурки, Инна и Глеб садятся в машину. Пока домой в город.

— Ну надо же, как не повезло, — грустно говорят молодые люди.

Асфальтовое шоссе взбрыкнуло раз, другой и уверенно двинулось сквозь тайгу. Красавцы-кедры подбежали ближе к дороге и приветливо кивают запоздалому автомобилю. Полумесяц старой Луны барахтается в потемневшем океане облаков. Бойко рыдает дождь.

Двигатель сыто урчит. В салоне очень тепло и Инна клюет носом. Глеб, обняв руль, уныло таращится на мокрую полоску асфальта. Только в последний момент он разглядел тень, метнувшуюся с обочины.

— Эх! — выдохнул Глеб, вдавив педаль тормоза в пол. Заверещали покрышки. Несильный удар потряс корпус.

— Там… там… человек? — всхлипнула Инна.

Правое крыло «жигуленка» примято, решетка радиатора проломлена. Щупальце света от уцелевшей фары отвоевало у ночи скрюченную фигурку, отброшенную на гравий.