Над серебристой гладью озера плыл туман. Предрассветное небо было еще темным, но скользящие по нему облака уже затронули первые лучи солнца, горделиво выплывающего из-за светлеющего горизонта. Вокруг было непривычно тихо, словно все живое решило затаиться на это краткое мгновение рассвета. В камышах не шумел ветер, водная гладь не тревожилась медленной рябью, оставленной рыбьим плавником, птицы замерли в густых ветвях, склонившихся к самой воде деревьев. Одинокая цапля, поджав к телу длинную лапку, спала на заросшей осокой кочке, когда внезапно до ее слуха донесся слабый всплеск. Мгновение и она проснулась. В тот же миг небо озарили первые лучи солнца, пробившие толщу тумана. Птица взмыла в небо, громко хлопая крыльями, и устремилась прочь от нарушителей покоя, когда в песчаный берег с хрустом врезался нос длинной ладьи, с борта которой, осторожно, стараясь не производить лишнего шума, стали спрыгивать вооруженный люди в кожаных доспехах. Следом за первой, к берегу пристала вторая лодка, а за ней и третья. Высадившиеся торопливо поднимались по песчаной насыпи вверх, туда, где находясь еще во власти сна, расположилось большое богатое поселение с доброй дюжиной добротных домов и деревянных пристроек, за которыми, словно разбросанные по земле листья, горбились низкие домики крестьян.

   Первый из воинов крадучись поднялся наверх. Присел на корточки и торопливо огляделся, всматриваясь в спящие окна домов. Прошло некоторое время, прежде чем он, обернувшись назад, махнул рукой тем, кто, находясь порядком ниже, ждал его сигнала. И тут волна одетых в легкий доспех, высоких, коренастых, как на подбор, воинов потоком полилась на мирное поселение.

   Никто не оказал им сопротивления. Нескольких караульных, выскочивших на шум, буквально смели за считанные секунды. Скоро рассветная тишина наполнилась леденящими душу звуками - удары мечей, крики, плач и стенания...

   Поселение было взято еще до того, как утро вступило в свои права. Когда солнце полностью вышло, осветив золотом озеро и прибрежный лес, все было кончено для его обитателей. Горели огнем подожженные амбар и несколько крестьянских домов. Устланная трупами немногочисленных защитников земля перед домами, была багровой от пролитой крови. Напавшие грабили дома, выводили скот и молодых женщин, одетых в одни сорочки, с растрепанными волосами. Причитающих, плачущих и, тем не менее, смиренно идущих за своими поработителями. Посреди двора стоял высокий воин. Его тронутые сединой черные волосы теребил набежавший ветерок. Сняв с головы шлем, он смотрел на объятые пламенем дома. Его лицо выглядело на редкость умиротворенным. Так бывало всегда с ним после боя.

  - Ульф, - возникший рядом высокий крупный воин вытер со лба пот. Светлые пряди обрамляли еще молодое живое лицо с глубоко посаженными серыми глазами, - Надо убираться отсюда. Уже почти все загрузили на корабли.

   Распахнув настежь тяжелые дубовые двери, я вышла во двор, подставляя лицо теплым ласковым солнечным лучам и улыбаясь бесконечному синему небу, опрокинувшемуся над моей головой. Теплый ветерок ласково коснулся моих волос и полетел дальше, туда, где высокие черные сосны, словно сказочные великаны, стояли на утесе, вглядываясь в волнующееся море. Я же поспешила за угол дома, миновала кузню, поздоровавшись с кузнецом по имени Эгиль и, пробежав мимо длинного здания, где жили дружинники отца, оказалась на залитой солнцем площадке. На вытоптанной траве махая мечами и метая ножи и копья, тренировались наши воины. Дружина отца была малочисленна. Людей вполне хватало для того, чтобы охранять наши земли и ходить под парусом единственной отцовской ладьи. Те времена, когда он торговал или ходил с набегами, давно уже миновали, и теперь дружина была призвана охранять наши земли. Разглядев среди упражняющихся мужчин брата, я забралась на плетень и стала молча наблюдать за ним.

   Мой брат был красив. Высокий, отлично сложенный, крепкий с гривой каштановых волос, с худощавым лицом, на котором, словно два озера, светились добрые синие глаза. Да и двигался он с легкостью опытного воина. Молниеносно делая выпады, парируя встречные удары, умело уклоняясь от своего противника, а им был не кто иной, как наш отец. А он когда-то в молодости ходил под началом одного из величайших воинов Севера и был не последним в его дружине. Конечно, сейчас отец уже был не тот, что в молодые годы, но он все еще был быстр и более опытен, чем его сын. Я видела, что Олав уже порядком устал. Его движения были слегка заторможены, рубашка на спине взмокла от пота, а меч с каждым разом поднимался все тяжелее. Скоро они закончат, поняла я и, спрыгнув на землю, прошлась вдоль ограды, следя за тем, как один из воинов отца метает ножи в подвешенную на столбе мишень.

  - Отец, - услышала я голос Олава. Брат перевел дыхание и опустил меч, - Что скажешь? - спросил он, - Сегодня я дрался лучше?

   Гуннар скинул с себя пропитанную потом рубаху, и посмотрел на сына.

  - Лучше, - сказал он, - Только все равно тебе не место среди воинов Коннора Кровавого. Ты еще слишком...