Когда Ялде было почти три года, ей поручили отнести своего дедушку в лес, чтобы помочь ему справиться с болезнью.

Слабость и апатия не отпускали Дарио вот уже несколько дней, и он даже отказывался покидать клумбу, в которой спала его семья. Ялде уже доводилось видеть его в таком состоянии, но еще никогда оно не длилось так долго. Ее отец известил поселок, и когда доктор Ливия посетила ферму, чтобы осмотреть Дарио, Ялда вместе со своей двоюродной сестрой Клавдией и двоюродным братом Клавдио осталась рядом, чтобы понаблюдать.

Как следует потыкав и помяв старика при помощи такого количества рук, которым большинство людей не успевало воспользоваться даже в течение дня, доктор Ливия объявила диагноз:

— У вас серьезный дефицит света. Местные зерновые культуры практически одноцветные; вашему организму требуется освещение в более широком спектре.

Ближайшей весной, наступившей после смерти ее дедушки, Ялда стала помогать с уборкой урожая своему отцу, дяде и двоюродному брату с сестрой. Пока Люция и Люцио — как и сама Ялда год назад — бегали туда-сюда, катая тележки с зерном от одного перевалочного пункта к другому и собирая то, что рассыпали остальные, жнецы размеренно маршировали между рядами пшеницы.

Работая двумя руками, Ялда срывала семенные коробочки со стеблей сразу по обе стороны от себя, затем сдавливала их, пока они не лопались и, высыпав содержимое в заранее подготовленные карманы на своем теле, бросала пустую оболочку на землю. Безнадежная монотонность такого труда не проходила даром, пусть даже сама работа и не была тяжелой, как рытье погреба. Несмотря на дополнительную жесткость, клиновидные пальцы, которые Ялда отрастила для того, чтобы вскрывать коробочки с семенами, спустя какое-то время начинали поддаваться давлению, поэтому ей приходилось останавливаться, чтобы сформировать их заново. А когда из-за боли в руках и ладонях продолжать было уже невозможно, ей ничего не оставалось, кроме как отрастить новую пару конечностей и дать уставшим мышцам возможность отдохнуть. По своей выносливости она пока что уступала бывалым жнецам, но ее размер сам по себе давал определенные преимущества. И пока ее двоюродным братьям приходилось переключаться между двумя парами рук, а Клавдии, Аврелии и взрослым мужчинам — между тремя, Ялда к середине дня перешла на пятую; плоть, из которой была сформирована первая пара рук, к тому моменту все еще восстанавливала силы и была запрятана глубоко у нее в груди.

В конце каждого ряда Ялда высыпала содержимое своих карманов в одну из тележек, которые ее брат и сестра толкали вдоль поперечных дорожек, а затем переходила к следующему ряду, чтобы повторить все с самого начала. Джусто сказал, что уже на второй день ее тело само скорректирует свою осанку, чтобы облегчить работу, но объяснять, как этого добиться раньше времени, совершенно бессмысленно; у каждого человека адаптация проходила по-разному, и для ее достижения лучше было полагаться на инстинкты, чем на сознательное подражание.

Когда стало смеркаться, Ялда была совершенно измотана, хотя вид тележек, на которых высились горы зерна, определенно приносил удовлетворение. Она помогла Люцио закатить одну из них в центральный контейнер, который доставили на торговом грузовике — его им предстояло заполнить зерном.