Толпы людей стекались на главную площадь Мириуса, заполняя пространство перед Императорским дворцом. Другие, в надежде увидеть своего властителя, выглядывали из выходящих на резиденцию Императора окон Военно-Исторического Музея. Затея последних являлась сомнительной, учитывая ширину площади, в самом узком месте она достигала двух километров. Потому многие удосужились захватить из дома оптические устройства, но охрана на пропускных пунктах при входах на площадь проверяла проходящих, изымая все отыскавшиеся предметы, включая носовые платки.

Несколько человек в поисках удобного места для наблюдения посмели взобраться на гранитные плиты, накрывавшие саркофаги величайших полководцев, воинов, — кровью, своей и чужой, получивших право покоиться здесь. Герои, они обрели эту почесть в войнах, бушевавших непрерывно последние тысячи лет, на неуклонно ширящемся фронте, что составляла вся граница Империи. И никто не должен был принизить их заслуги, или оскорбить прах. Дерзнувших ступить на надгробия стащили за ноги одетые в штатское сотрудники Военного Ведомства, незаметно выдворили за пределы площади. Там стояли фургоны, приготовленные для таких неподобающих случаев.

Толпа буквально кишела неприметными для обычного глаза сотрудниками Военного Ведомства, их главной заботой была безопасность всех присутствующих. В первую очередь, Императора. Военведовцы были готовы сдерживать толпу в случае непредвиденных ситуаций или массовых беспорядков, — хотя последнего не случалось с первых лет существования Империи. Гораздо серьёзнее была угроза паники в случае диверсий. Сотрудники могли бы сдержать бегущую толпу, долго тренировались, отрабатывая чёткость и слаженность действий. На полигоне за городом они по команде выстраивались ровными продольными и поперечными цепями, образующими своим переплетением квадраты. В каждом помещалось от нескольких сотен до нескольких десятков человек, число колебалось в зависимости от местоположения. Ближе к дворцу и краям площади цепи становились гуще.

Бестелесно и незримо присутствовали в толпе сотрудники Гибеша. Находясь на башнях дворца, на вершинах высотных зданий, внимательно наблюдали через оптические прицелы сверхточных дальнобойных винтовок за подозрительными лицами. Родословная снайперов была проверена до двадцатого колена, в число их входили воспитанники военных академий, ещё не участвовавшие в боях за Яваю, Кайлам, Сайматру и Зейлу, — другими словами не имевших боевого контакта с врагами. Но теперь за каждым гибешевцем стоял ещё и офицер Военведа, приставив холодный ствол к затылку — печальная участь последнего Императора заставила принимать особые меры… Пускай вражеский разведчик, — или завербованный ренегат, — обманет все спецслужбы… Едва он направит оружие в сторону Императора — мозги его отправятся в свободный полёт.

К стенам дворца ближе чем на двадцать шагов никого не подпускала шеренга рослых солдат в одинаковой спецформе, — бронежилет, чёрный мундир с шипастыми налокотниками, не уступающие в остроте шипов наголенники на чёрных брюках, блестящие сапоги. У них не было оружия, — во всяком случае, не было видно. Автоматы в кобурах скрытного ношения, под мундирами — чтобы не пугать толпу. Чтобы никто из напиравших людей не зацепил курок, — случайно или по злому умыслу.

— Куда мы направляемся? — Шейруп с подозрением вглядывался в контуры небоскрёбов, мелькавших за слегка затемнённым стеклом автомобиля. — Прошло полминуты, как мы свернули с дороги ко дворцу.

— Надо навестить Чэрта, — коротко ответил Нэпэл. — Его раны уже должны залатать.

— Необходимо подробно допросить Командарма о разрушенной базе, — заметил Шейруп. — Тебе не кажется, что пора подумать о его отставке? На пост главы Военведа могу предложить генерал-полковника Беллора. Он отлично зарекомендовал себя на службе в моём управлении.

— Ты предлагаешь мне избавиться от Чэрта? Интересно, кто будет следующим? Может Сэйпог, глава Гибеша? — резко бросил Нэпэл.

— Но я ведь только предложил! — делано засмеялся Шейруп. — Мной движет лишь забота о благе государства!

— Что это такое? — доктор Фрекс прекратил свой размеренный шаг вдоль шеренг вытянувшихся в струнку воинов. Остановился напротив боевика, на шее которого красовался алый платок с длинной белой бахромой. — Значит, лекарства не помогли? Чудесно! Придётся прибегнуть к старому испытанному способу. — Фрекс схватил маньяка за загривок и пригнул к полу. Острое колено несколько раз врезалось ему в лицо. — С кого ты снял скальп? С имперского телохранителя? Ну что ж, отчасти я тебя понимаю. У него были дивные волосы.

Доктор Фрекс продолжил обход шеренг.

— А ты, Скальпель, не забыл прихватить свои игрушки? — главный заговорщик похлопал боевика по нагрудным карманам и извлёк плоскую маленькую коробочку со стеклянной крышкой, под ней тускло поблёскивали, отражая свет матовых ламп скальпели различных форм и размеров. — А я-то думаю: куда мои инструменты всё время пропа…

Чудовищный грохот, раздавшийся над головами заговорщиков, прервал слова Фрекса и заставил всех устремить взоры на потолок. Грохот усиливался, приближался, потолок прогнулся вниз, распахнулся, перекрытия проросли вращающимися лопастями. Объятая огнём махина геликоптера рухнула на ряд больничных фургонов, сметая их, и замерла, в ожидании транспортера, доставляющего металлолом на плавильную фабрику.

Недисциплинированные маньяки в панике разбили строй, кто-то бросился на пыльный пол, закрывая голову руками, кто-то ринулся под прикрытие колонн, поддерживающих массивный свод. С помощью пинков, раздаваемых санитарами, и нескольких очередей в многострадальный потолок, порядок удалось восстановить.

— Вы Сэйпог, глава Гибеша? — за плечом раздался рафинированный голос.

Бывший штурмовик оторвался от экрана, по матовой поверхности двигались, окружая клинику, символические изображения броневиков, чёрные овалы.

Пять человек в чёрных бронеплащах стояли в помещении, загораживая единственную дверь.

— Как парни из Военной Разведки прошли через мою охрану? — спросил бывший штурмовик, лениво повёртываясь в кресле из стороны в сторону. Знал, что в такой ситуации даже эта мелочь может сбить с толку противников. Или внушить им его безразличие ко всему происходящему. Проклятая звукоизоляция…

— Значит вы Сэйпог? — человек в длинном, до пят, бронеплаще усмехнулся. Вопрос бывшего штурмовика попросту проигнорировал, да тот уже знал ответ. — Ваши люди, равно как и вы, арестованы.

Бэк Гроу ввалилась в кабинет главы Военной Разведки, ударом ноги захлопнула дверь. Прошлась до середины комнаты, пошлёпывая ладонями по лодыжкам, обтянутым грубой шершавой тканью оранжевого комбинезона. Всё время осматривалась, презрительно подняв верхнюю губу и заодно оттопырив нижнюю. Гроу и не собиралась сдерживать свою мимику, а кроме того картины на стенах ей не нравились. Здесь была лишь девственная природа, — не сравниться с «Гибридом стали», ни с щемящей сердце «Забравший мою душу», ни с грандиозным «Моим апокалипсисом». А уж куда там всей этой мазне до «Архаичной скотобойни»…

Пробежав взглядом по жалкой мазне, Гроу стала ждать, недовольно скривившись. Когда к ней повернётся кресло, стоящее в конце кабинета?.. Высокая и расширяющаяся кверху спинка скрывала сидящего — да вот только Бэк знала, кто там сидит. Кто ещё может занимать кресло кабинета в самом сердце структуры Разведки? Только один единственный ублюдок — любитель пауков.

Бэк Гроу плюнула на пальцы, потёрла по плечу. Скатанный комок крови и оранжевого ворса щелчком отправила на ковёр. Носком затолкала поглубже, чтоб видно не было. Благо ковёр пушистый, сапоги утопают до самых шпор в мехе. Интересно, зачем его положили? Чтобы сложнее было двигаться во время драки? Кто бы это ни придумал, он ошибся. Лезвия шпор разорвут ковёр в клочья, и она заткнёт этими обрывками глотку врагу.

И долго ей ждать? Самое время сказать: «Кресло-кресло, повернись к Бэки сиденьем, а к окну спинкой! Пожалуйста, а то сдохнешь!»

Но Гроу смяла весь свой сарказм в тугой комок и запрятала подальше. Хотя следовало бы бросить в затылок тому, кто смотрел в окно, вместо того чтобы говорить с ней. Бросить, да и проломить череп…

Император отвернулся от силуэта, стоящего в дверях, и шагнул в пропасть. Женщина, поднявшаяся на башню, — женщина, обманувшая мечту Императора, обманувшая не только своим приходом, но и тонким силуэтом, и ореолом светлых волос, перебираемых лапами ветра, — метнулась по площадке, и успела схватить Нэпэла за руку. Шипя от боли в растянутых запястье и предплечье пыталась подтянуть Императора на площадку, но ухватиться было не за что, сама соскальзывала в пропасть.

— Отпусти меня! Молю! — прокричал Нэпэл, ожесточённо крутя кистью руки, чтобы вырваться из неожиданно крепкой хватки. Он ещё и дёргался всем телом, чтобы не удержали. Неистовые порывы ветра раскачивали его над бездной из стороны в сторону.

— Зачем? — просипела пришедшая. Голосом, не свойственным ей — так велико было напряжение. — Зачем?..

— Из-за неё! Я люблю Арну! — дико прокричал Император. — Я не могу без неё жить!

— Можно было пожертвовать жизнью в пылу борьбы!.. — горячечно кричала Гроу. — Почему после победы ты хочешь отвергнуть жизнь?..

Прагэр стоял у края дымящейся дыры. Тридцать шагов в диаметре, более двух километров в глубину. Когда излучение вывело из строя аппаратуру, создающую хроноплёнки, ударная волна вырвалась на поверхность по шахте, разрушив и расширив её ствол. Ядерное пламя утихло, ведь прошло уже несколько суток. Офицер должен был спуститься вниз, чтобы разобраться, что же произошло на самом деле. Он шёл по следу заговорщиков — хотя теперь они уже не заговорщики… О нет, они вновь влиятельные вельможи, специальные агенты, либо обычные снайперы. Они вновь стали теми, кто стоит у власти, либо приближён к ней. Но ему наплевать, кто они: сановники, простые воины… И те, и другие умирают одинаково, и равны в смерти. Он отомстит им за то, что они отправили в ад его подчинённых. Какого чёрта!.. Друзей! Друзей, вопреки всякой субординации… А теперь ему тоже предстоит спуск в ад — радиационный.

Офицер Прагэр заглянул в дыру. Она обнажила расположенные совсем неглубоко под поверхностью земли помещения с лебёдочными механизмами, некогда опускавшими и поднимавшими лифт. Схватившись за изломы спёкшейся подобно асфальту земли, он спрыгнул в помещение. Зубчатые колёса оплавились, вряд ли удастся завести механизм снова. А вон тот аппарат в углу не пострадал. С него только сорвало кожух.

Прагэр подтащил к краю шахты стальную плиту, вырванную из пола где-то там, на невообразимой глубине, и подброшенную взрывом. Фонит, наверное, чертовски сильно, ну да ладно. На счастье, она отлетела вбок и угодила в разрушенную подсобку — спускать сюда куски рваного металла, в изобилии валявшиеся на поверхности, было бы куда тяжелее. Приставив к углам пластины бронебойную короткостволку, Прагэр проделал аккуратные отверстия. Пропустив через них стальные тросы, он связал их под дном плиты, — накренив, её пришлось приподнять и подпереть плечом на это время, — затем присоединил их к концу каната, вытянутого из лебёдки. Высвободив ещё несколько метров, Прагэр вновь принял стальную тяжесть на плечо, протолкал последние сантиметры до края и сбросил вниз. Плита ухнула в пустоту и повисла — канат со стоном натянулся. Прагэр вернулся к лебёдке и настроил механизм. Когда плита опустится вниз, у него в запасе будет двадцать минут, чтобы осмотреть всё, до того, как подъёмник начнёт вращать барабаны и шестерни в обратную сторону.

Платформа уже опускалась, Прагэр вдогонку соскользнул по канату на руке — затянутой титановыми полосами. Стал на край, держась за один из четырёх тросов, смыкающихся над головой в единый металлический канат.

Ангар, в котором был эпицентр взрыва, располагался на глубине двух километров, но взрыв обрушил все уровни и этажи бункера и под землёй образовалась огромная пустота.

Клауса положила на прижатую к животу руку отобранные припасы, — ветчину и сыр в пластиковых упаковках, пару плиток шоколада, банку солёных хрустящих огурчиков, ещё несколько коробочек без подписей, с понятными лишь для военных символами. С этим она разберётся потом, уже в своей каюте, распробует всё, и оставит для Фрекса только то, что ей не понравится. А что тут такого? Если захочет, пусть сам идёт на бортовую кухню, ест всё, что угодно чреву.

Девушка фыркнула. Фрекс отправил её на самолёте одну, без охраны, вместе с подопытными психопатами. Сказал, в случае чего обращаться к одному из них, по кличке Серп. Но она не доверяла ни этому, ни остальным. Старалась поменьше выходить из своей каюты, разве что при острой необходимости, и то осторожно, не попадаясь им на глаза.

Она знала какие они психи, достаточно насмотрелась на них в клинике, когда приходила к Фрексу. Иногда его надолго занимала работа, и соскучившись, девушка приходила в его заведение, и они уединялись в комнате позади кабинета, на диване, на который Фрекс никому больше не разрешал даже садиться.

В клинике вдоль стен по коридорам бегал на четвереньках, высоко подбрасывая задние ноги, один псих. Некоторые из психов ходили затянутые смирительными рубашками, но большая часть неведомым образом ухитрялась снимать их, и даже отмыкать изнутри камеры, запертые снаружи односторонним замком. Как они это делали — никто не знал, и всем уже надоело бороться с проявлениями шизофренических разумов. Несколько личностей с посиневшей кожей бродили по зданию, широко открыв рты и вывалив языки, теряли комки слюны, оставляя за собой пятна на полу. И хорошо, если не на коврах, возмущённо подумала тогда Клауса. И тут же поправилась, хорошие ковры в клинике лежали только в кабинете и задней комнатке, и туда Фрекс никого кроме неё не пускал, в остальных местах если пол и был устлан, то ненатуральными покрытиями, они не создавали домашнего уюта, и их было не жалко.

Клауса боялась подопытных, а Фрекс говорил что они не опасны, настоящие маньяки находятся глубоко под клиникой и надёжно заперты в бункере. И продолжал утверждать это даже после того, как один из психов бросился на неё. Клауса поёжилась, вспоминая. Сумасшедший мирно стоял у стены, а когда Клауса и Фрекс проходили мимо, прыгнул на девушку. Тогда Фрекс среагировал мгновенно, отбросил психопата прежде, чем тот коснулся её. И объяснял Клаусе с милой улыбкой, вновь и вновь отбрасывая нападавшего безумца, что это новенький, ещё не знающий местных порядков. Это продолжалось до тех пор, пока не прибежали санитары с резиновыми дубинками и смирительными рубашками. После этого инцидента диван в задней комнатке прогнулся — от пережитого испуга Клауса отдавалась с особой страстью, требовала больше, чем обычно.

Выдержка из стенограммы обращения Императора Нэпэла к Военному Совету:

Мерзокожие санитары, громко лопоча, бегом катили носилки с «безнадёжником». Его только что доставили вместе с остальными ранеными с северной оконечности острова Байлау, где имперские силы сожгли несколько разведывательных кораблей мерзокожих. Большая часть команды сгорела заживо под имперскими огнемётами, обугленные трупы, источавшие смрадный запах подгорелого мяса, были заключены в герметичные холодильные камеры двумя уровнями ниже. В этом воине ещё теплилась жизнь. Его переложили в глубокий прозрачный ящик, заполненный пластиковыми гранулами, — на носилках остались, прилипли к простыням, пласты сгоревшего мяса, — подключили к системе жизнеобеспечения. Выполнив свой долг, — отобрав последнее, что у раненого ещё оставалось — боль, — ушли. Страдания солдата облегчены, и значит ему можно спокойно умирать.

Когда все врачи вышли, воин приподнялся и сел в кровати, стал выдёргивать из себя электроды и иглы. Санитар, сидящий за пультом, заметил по датчикам изменение состояния пациента и, вбежав в палату, остановился у кровати-гроба, оторопев от неожиданности. Солдат выдернул из руки последнюю иголку системы и вогнал её в горло санитара, пробив голосовые связки, лишив возможности выпустить наружу часть боли через крик. Выкрутил кран на приборе жизнеобеспечения до отказа, — струя кровезаменителя разорвала горло санитара изнутри. Псевдораненый поднялся в ящике, определённом ему жёлтыми врачами в качестве последнего пристанища. Схватился за обугленную кожу, оттянул её и, безжалостно выкручивая, стал отрывать порядочные куски. Под ними обнаруживалась здоровая, розовая, как у младенца, кожа.

Содрав последние клочки обгоревшего маскировочного покрытия с пяток, офицер Прагэр постоял в стеклянном гробу с секунду, абсолютно голый. Перешагнул через высокую стенку. Зашатался: давление было выше нормы из-за порядочной дозы кровезаменителя, влитого врачами. Поднеся запястье левой руки к подбородку, Прагэр впился зубами в вену. Прокусив её, отпил избыток крови, защемил края сосуда иголкой, выдернутой из горла санитара.

— Над северными кварталами сбит разведывательный самолёт с аналитиками, — отчитывался в потерях советник от Военной Разведки. — Пропавшими без вести считаются семеро аналитиков, трое психологов, одна переводчица.

— Что? — Нэпэл очнулся от той полудрёмы, в которой прослушивал донесения. Что-то будто толкнуло его, и странное мрачное предчувствие заставило впиться взглядом в замершего чиновника, чьё лицо сразу же осунулось. — Её имя?

— Чьё? — переспросил советник. Подумал, не ослышался ли, — так абсурден показался вопрос Императора. Ну зачем властителю Новроса знать имя какой-то мелкой служащей?..

— Имя той переводчицы! — рявкнул Нэпэл, подскакивая с кресла.

— Сейчас… Зовут её… — советник зашелестел бумагами. Найдя нужные строки, прочитал, прежде про себя. Побледнел, никак не решаясь вымолвить то имя, которое знали все — имя любимой Императора. Имя, которое половина граждан Империи ненавидела за ту боль, которое оно причиняло Нэпэлу, а другая половина любила, потому что Нэпэл обожал это имя. — Арна…