В июне 1947 года американец Кеннет Арнольд, летевший на самолете над вершинами Каскадных гор, штат Вашингтон, увидел в небе плывущие строем девять светящихся дисков.

Позже в беседе с журналистами Арнольд назвал их «летающими тарелками». Этот термин и это странное событие явились первым камешком той лавины сообщений о неопознанных летающих объектах, которая, то усиливаясь, то стихая, докатилась до наших дней и продолжает будоражить воображение многих мужчин и женщин по всему миру. Не утихают споры о природе феномена, в которых отстаиваются самые противоречивые гипотезы; открываются и закрываются, разрешаются и запрещаются всевозможные любительские и государственные комиссии, комитеты, кружки, общества и секции.

Появились люди, целиком посвятившие себя исследованиям в новой, одной из самых неортодоксальных и противоречивых наук нашего времени — уфологии.

Я не стану пересказывать историю этих поисков, где как в зеркале отразились человеческие надежды и чаяния, пороки и страсти; где истина и даже ее поиски отдавались в жертву соображениям сиюминутной политической выгоды или научного престижа — обо всем этом достаточно много писалось. Здесь я хочу совсем немного рассказать о НЛО. Немного, потому что НЛО, как мне показалось, — всего лишь кусочек мозаики, звено очень длинной цепи необычных явлений, вдоль которой мне хотелось бы пройти как можно дальше. Я хочу рассказать о НЛО то, что сообщали очевидцы, которые, сами не подозревая этого, во многом повторяли свидетельства друг друга, ибо при всем, казалось бы, непостижимом разнообразии феномена, разнообразии, которое заставило французского исследователя Гверина сформулировать закон, гласящий: «В уфологии всякий закон немедленно фальсифицируется последующими наблюдениями, и именно так скоро, как он сформулирован», проявления феномена несомненно имеют общие черты. Эти черты, сообщенные неосведомленными и независимыми наблюдателями, являются одним из критериев достоверности того или иного наблюдения. В этом отношении в силу, мягко говоря, весьма малой распространенности уфологической литературы у нас в стране очень ценны отечественные наблюдения.

Я читал сотни писем людей самых различных социальных слоев и самого различного уровня образования и могу отметить только то ощущение искренности, которое они несли в себе. И еще — во многих письмах ясно чувствовалось облегчение людей, которые наконец-то выговорились. Они просто не могли никому рассказать о своем опыте, ибо попытки поделиться с кем-нибудь своими, далеко неординарными впечатлениями неминуемо наталкивались на стену насмешек и скепсиса. Даже те редкие, скажем, просто уникальные публикации, которые прошли по нашей прессе в последние годы, сыграли большую роль не только для становления отечественной уфологии, но и для множества людей, которые смогли, сравнив и отождествив свой опыт с чужим, убедиться хотя бы в собственном психическом здоровье.

Точка зрения, до сих пор разделяемая многими, знакомыми с проблемой НЛО, заключается в том, что все эти огненные шары, летающие тарелки и т. п. появились только в самое последнее время. И причина здесь отчасти в том, что, с одной стороны, подобные воззрения культивируются сторонниками инопланетной версии происхождения НЛО, поскольку снимают один из неприятных и требующих долгих разъяснений вопросов: почему до сих пор не было четко и недвусмысленно установленного контакта? С другой стороны, древние хроники не пользуются большой популярностью у тех ученых, которые склонны объяснять феномены, полностью тождественные древним наблюдениям, самыми современными причинами вроде запусков ракет, экспериментов в верхних слоях атмосферы или полетов метеозондов.

Тем самым знаменательное наблюдение К. Арнольда в 1947 году явилось лишь удобной точкой отсчета истории современной уфологии, и исследователи, искренне желающие найти ответы на вопросы, которые ставит перед человеком НЛО, не уклоняются от фактов, говорящих о том, что феномен был всегда с нами, на протяжении всей нашей истории.

С тех пор, как появились первые работы по палеоуфологии, многие уфологи провели массу времени в архивах и библиотеках, пытаясь найти и находя следы наблюдений того, что мы сейчас называем НЛО, в давние времена.

Одновременно трансформировалась и гипотеза о пришельцах.

Примененная в историческом аспекте, она быстро развилась в целую отрасль палеовизитологию, приверженцы которой ищут следы приложения технологических и научных возможностей пришельцев в древних знаниях, мифах и сооружениях.

Как бы это ни казалось странным на первый взгляд, но отчеты об астрономических наблюдениях НЛО выглядят более обстоятельными и убедительными, чем сообщения очевидцев, описывающих нечто, появившееся в нашем небе. Дело здесь, видимо, в том, что, во-первых, феномены в космосе описывают профессионалы-наблюдатели, многолетний опыт которых позволяет им предлагать точные и квалифицированные отчеты. Второй причиной, несомненно, является то, что общественность приобрела привычку относиться с существенно большим доверием к факту, сообщенному ученым де-юре, чем к тому же факту, если о нем рассказывает «человек с улицы».

Астрономы начали наблюдать феномены в космосе уже в следующем столетии после изобретения телескопа Галилеем.

3 мая 1715 года, около 9.30 по Гринвичу, Е. Лувилль, наблюдая в Париже лунное затмение, заметил у западного края Луны «какие-то вспышки или мгновенные дрожания световых лучей». Одновременно с ним это же явление наблюдал из Лондона знаменитый Э. Галлей.

Во время затмения Луны 22 октября 1790 года также было отмечено свечение на ее поверхности. В 1825 году в Аристархе замечено красное свечение, а в январе 1867 года в кратере Линна наблюдался треугольник.

Вычисления, выполненные на основании одновременного наблюдения 27 сентября 1881 года прохождения объекта через лунный диск Э. В. Деем в США и Марквиком из Южной Африки, позволили определить расстояние до него. Оно составило 300–400 тысяч километров.

На небо люди смотрели всегда. Смотрели с любопытством, восхищением, страхом и надеждой. Всегда в человеке жила жажда встречи с себе подобными, существами, которые должны были прийти и решить растущие вместе с человеком проблемы; существами, по которым можно было бы соразмерить собственный рост и собственную перспективу; существами, сам факт бытия которых разрушил бы чувство одиночества во Вселенной, ставшее особенно невыносимым с тех пор, как человек осознал свою планетарную, свою космическую сущность.

Мечту о контакте донесли до нас мифы и предания древних греков, майя, египтян, индусов, китайцев — бесчисленных поколений народов, живших на Земле. В этих преданиях говорится и о контактах — о богах, спускавшихся па Землю в огненных колесницах, о небесных учителях, давших людям удивительные научные и практические знания.

Почти полное отсутствие коммуникации в древнем мире, система моральных запретов, регламентировавших научные, в особенности потенциально опасные знания, и общий низкий уровень науки — вот причины, выдвинутые исторической наукой, по которым распространение в древности достаточно совершенных теорий и сложных технологий признается сегодня далеко не всеми. Однако многочисленные факты говорят об обратном. Читатель может сам найти много интересного в обширной литературе, посвященной этому вопросу.

Здесь я упомяну лишь, в связи с темой этой главы, об эзотерической астрономии и космологии древних.

Например, общепринятой и рекомендуемой к преподаванию в средней школе является версия о первооткрывателе гелиоцентрической системы Копернике. Однако за тысячелетия до него в священных книгах Индии говорилось о бесконечности Вселенной и о множественности в ней миров, подобных нашей Земле. В Древнем Египте было известно, что Земля — шар, вращающийся в пространстве. О шарообразности Земли знали и древние греки.

Отвлечемся пока от сущностного определения разума и рассмотрим это понятие в философском плане. С точки зрения материалистической философии разум есть одна из форм движения материи, к которым причисляются и механическое движение, и тепловые, и электромагнитные процессы, и химические превращения, и обмен веществ в организме, и процессы отражения, и все проявления деятельности людей — это перечисление неисчерпаемо, как неисчерпаема материя.

Так неужели из всей колоссальной массы Галактики — 10Е38 тонн — к этой форме движения оказалась способной лишь более чем скромная треть миллиарда тонн белковой материи? Такое соотношение ничем, кроме божественного промысла, объяснить невозможно.

Подобные выводы противоестественны, они противоречат материализму, противоречат диалектике. Материя и движение как категории диалектического материализма отражают наиболее общие и существенные законы природы.

Природа склонна к «массовому производству», или, как сказал Роджер Бэкон, «природа не роскошествует началом вещей», и утверждать редчайшее распространение жизни и разума во Вселенной столь же опрометчиво, как и говорить о чрезвычайной редкости электромагнитных полей или химических реакций во Вселенной.

В истории философии известны учения о всеобщей одушевленности материи. Здесь можно упомянуть гилозоизм, основы которого были заложены древнегреческими материалистами и согласно которому природа осмысливалась как единое целое, наделенное жизнью. Это и отличающийся от гилозоизма идеалистической направленностью панпсихизм, истоки которого восходят к древнейшим верованиям, и учение Анаксагора о гомеомериях, и удивительные мысли Ламетри.

Одним из наиболее таинственных объектов на Земле являются шаровые молнии (ШМ), история исследований которых лишний раз подтверждает тезис о постоянном продвижений познания в область все более редких явлений. ШМ, непризнаваемая, как и когда-то метеориты, получила уже в наше время статус явления признанного и изучаемого наукой. И тем не менее испытываешь странное чувство, читая достаточно солидные и респектабельные книги о ШМ, написанные людьми, чья принадлежность к научному сообществу освящена де-юре. Приводятся сотни показаний очевидцев — как и в случаях с НЛО других источников информации нет; строятся многочисленные, зачастую прямо противоречащие друг другу гипотезы — такова же ситуация и в уфологии. Плюс ко всему ни один еще автор ни одной гипотезы не смог до сих пор продемонстрировать ни одной ШМ, полученной в лаборатории, которая бы по размерам, времени жизни и поведению была бы «как настоящая» — то есть положение в ШМ-логии (да простят мне этот термин-монстр) удивительно напоминает ситуацию в уфологии. С одной лишь небольшой разницей — научный мир в целом приемлет ШМ, а НЛО — нет: неисповедимы пути науки.

В разное время различные журналы проводили нехитрую, но всегда оправдывающую себя операцию по сбору информации о том или ином феномене (добавлю еще раз и о НЛО также): публиковался какой-либо достаточно острый материал и не нужны. были специальные приглашения — в журнал приходили сотни писем от людей, так или иначе соприкасавшихся с феноменом. Этот приходящий практически одновременно массив информации о наблюдениях очевидцев позволяет исследователю, помимо чисто аналитической работы, проводить оценку достоверности полученного материала, основываясь на взаимной корреляции отчетов очевидцев.

Опыт подобных опросов показывает, что подавляющая масса писем пишется искренними и правдивыми людьми, чистосердечно желающими помочь исследователю в понимании какого-либо явления.

Статистически обработанный массив наблюдений шаровых молний (в основном я пользовался исключительно четким и точным обзором Г. У. Лихошерстных, кое-где дополняя его по другим источникам) показывает, что ШМ в большинстве случаев представляет собой шар, реже другие формы — овальная, грушевидная, медузообразная, а также в виде диска, кольца, цилиндра, конуса и др. Иногда она обладает хвостом — светящимся или дымчатым. В некоторых случаях отмечены структурные особенности ШМ. Цвет ШМ чаще всего желтый, хотя упоминаются красный, оранжевый, белый, «огненный», голубой, зеленый и др. Множество размеров ШМ, указанных очевидцами, имеет четко выраженный максимум в области диаметров 10–15 см и располагается в пределах от 1 см до 1 м. Время наблюдения ШМ, которое, как правило, совпадает с временем ее существования, лежит в пределах от нескольких секунд до 30 минут с нечетко выраженным максимумом в области от 1 до 50 секунд. Опросы также показали, что грозы не всегда являются причиной появления ШМ, которые наблюдались в 17 процентах всех случаев в ясную погоду.

Обращает на себя внимание тот факт, что перечисленные характеристики ШМ имеют большое сходство с некоторыми особенностями НЛО типа «ночные огни». Однако исследователи, занимающиеся изучением ШМ, «отмежевываются» от НЛО, выбрав, как кажется, в качестве «линии раздела» линейные размеры; в одной из книг, посвященных ШМ, упоминаются письма, где говорится о размерах ШМ, превышающих 1 м, сами же эти размеры не приводятся и не цитируются эти, несомненно, интересные письма. В обзоре Г. У. Лихошерстных эта важная характеристика ШМ не упоминается вовсе.

Бесчисленные формы жизни населяют космос, и это, казалось бы, должно создавать возможности для разрешения парадокса Ферми: «Где хоть кто-нибудь?» Определим понятие о контакте. В самом общем виде под контактом можно понимать любую форму движения материи, в которой принимают совместное и взаимно влияющее участие две или более материальные системы. Следовательно, с этой точки зрения контактами могут считаться и столкновения шаров, и смешение растворов, и река, текущая в своих берегах, и замыкание электрических проводов, и человек, ведущий братоубийственную войну, и он же, смотрящий на звезды, и многие другие примеры взаимодействий. (К вопросу, почему можно считать взаимовлиянием и последний, и подобные ему примеры, я вернусь несколько позже.) Следует отметить, что любой реальный контакт, кажущийся элементарным, всегда является комбинацией различных видов движения материи. Такой простейший пример, как столкновение движущихся шаров, содержит частности, которые не позволяют считать его чисто механическим. При столкновении выделяется некоторое количество теплоты, происходит взаимный теплообмен, а также теплообмен с окружающей средой. Столкнувшиеся шары некоторым, вполне определенным образом обмениваются моментами количества движения и разлетаются в разные стороны, имея определенную информацию друг о друге.

Говоря о контактах между цивилизациями, мы обычно подразумеваем один из частных, идеализированных случаев контакта-информационное, одно-, двух-, или многостороннее взаимодействие между цивилизациями. Этому определению контакта явно не хватает четкости. Во-первых, информационное взаимодействие, как показано на примере сталкивающихся шаров, присуще системам, которые весьма затруднительно считать цивилизациями. Во-вторых, более важной причиной полученной нечеткости является неопределенность самого понятия цивилизации. Формулирование приемлемого и однозначного определения цивилизации крайне сложно, а может быть, и невозможно в связи с тем выводом, который был получен выше — о существовании бесконечного, даже в рамках синтезированного определения, множества форм жизни, которое будет неминуемо порождать бесконечное число путей развития и, как следствие, организации или объединения существ и которые можно, по-видимому, определить как цивилизации, но вряд ли удастся описать единой, корректной и всеохватывающей формулой.

Более плодотворной оказывается попытка выделения в контактной или предконтактной ситуации чисто эмоционального фактора, присущего хотя бы одной из контактирующих сторон: это рождаемое страстью к познанию стремление к контакту. В самом деле, газовый поток, натыкающийся на препятствие, вовсе не испытывал никакого стремления к получению информации об этом препятствии, но он ее получает и перестраивается на основе этой информации, образуя каждый раз известные картины газодинамических спектров.

Итак, контакт между различными системами или формами жизни или цивилизациями можно определить как стремление одной системы к получению информации о другой системе, вне зависимости от того, имеет ли это стремление сугубо прагматический или неопределенно-познавательный характер, что может пониматься просто как любопытство.

Но что или кого, собственно говоря, мы ищем и ждем? Ответ предельно ясен — и умеренные, солидные, носящие порой даже академические титулы ученые-контактологи, и с горящими глазами энтузиасты НЛО ждут примерно одного и того же: антропоморфное — для первых, или с некоторой долей жутковатости — для вторых, существо, прибывающее на построенном на основе твердых, раз и навсегда установленных физических принципах аппарате, сделанном, правда, из невиданных на Земле материалов — для первых, и нарушающем все и всяческие законы физики светящемся шаре — для вторых. То есть представляем себе что-то вроде картины прибытия умопомрачительного и всесильного принца из неведомой страны ко двору Людовика XIV на реактивном «Конкорде».

«Сесть за работу мне долго мешал пес. Он чего-то добивался, то подсовывая голову в ладонь, то жалостно повизгивая, то и вовсе пытался прыгнуть на колени. Есть и пить отказался, и я так и не понял, что с ним приключилось одолело одиночество или болел живот…»

Не правда ли, знакомая картина? Конечно, профессиональный этолог или ветеринар растолкуют, в меру своего профессионального понимания, смысл такого поведения пса. Но насколько оно правильно, несколько это толкование будет адекватно действительным переживаниям животного? Насколько мы, люди, можем проникнуть в психологию животных? Взаимоотношения людей с животными, несмотря на весь пиетет, Который создало вокруг этих отношений искусство, на протяжении всей известной истории человека носят весьма прагматический, прозаический и лишенный всяких сложностей характер и основаны на произвольно постулированном превосходстве человека над остальным живым миром.

Не вдаваясь в тонкости очень сложной зоологической и ботанической классификаций, весь животный мир можно разделить по признаку отношений между человеком и животными. К первой из двух крупных категорий, образованных по этому признаку, относятся дикие животные, живущие как бы сами по себе. Среди них можно выделить хищников, представляющих прямую или косвенную опасность для человека. Их красотой и грацией можно полюбоваться в зоопарке или цирке — но не более, поскольку в силу потенциальной опасности, которую они представляют, люди предпочитают их уничтожать, что и делается с большим успехом. Кроме хищников есть еще очень милые, приятные зверюшки, на которых, в большинстве, также очень приятно смотреть, но их беда заключается в том, что они, попросту говоря, вкусны или обладают каким-либо имуществом, которым не, прочь поживиться человек шубой или рогами, или какими-нибудь удивительной красоты перьями, без которых человек вовсе уж и не чувствует себя человеком. По этой причине вышеуказанные зверюшки или, к примеру, рыбки подлежат полному и безоговорочному уничтожению.

Впрочем, и первая из названных категорий — хищники, хотя в большинстве своем и несъедобны, но также представляют определенный интерес для человека все теми же мехами, перьями и т. п.

Способы добычи необходимого для человека мяса, меха и т. п. никак не ограничены Гаагской Конвенцией о правилах ведения войны и подробно расписаны в специальной литературе, делая ее удивительно похожей на учебные пособия для коммандос. В качестве не самого яркого примера глубокого понимания человеком своих насущных потребностей можно упомянуть о том, что каракуль самого наивысшего качества обдирается с ягнят, вынимаемых из распоротых животов беременных овец. А одно из блюд китайской национальной кухни готовится из рыбы, жаренной в кипящем масле; для получения должного вкуса рыбу в кипящее масло опускают живой. Такая вот технология.