Принцессу мучили кошмары.

Она металась и стонала, не в силах вырваться из когтей ночного морока. В комнате было жарко натоплено, но девочку бил озноб. Холодный пот стекал по бледному лбу. Сон был безумен и сумбурен: принцессе грезилось, будто ее уносит бурный речной поток. Но вместо воды речное русло наполняли пепел и горячая зола. Крохотные угольки жгли кожу, словно туча маленьких разъяренных пчел.

Но страшнее удушливого, горячего потока были его обитатели. Вокруг метались тела чудовищ: девочка видела то огромные плавники, то чешуйчатые когтистые лапы, то плоские морды с круглыми рыбьими глазами. Из черной реки выныривали и скалились тысячезубые пасти, слепо таращились выпученные глаза размером с большую серебряную монету.

Влажные простыни облепили тело, девочка еле шевелилась в этом шелковом кокону, тщетно пытаясь высвободиться; тихие стоны звучали хрипло, словно зола и песок наяву забивали принцессе гортань.

Но как ни тихи были эти звуки, они все же разбудили старшую няньку, и она, как была, в ночной рубашке, побежала в спальню принцессы, где лунный свет превращал в зловещую паутину тени от кружевных занавесок. Старуха испуганно затрясла девочку за плечо:

Осада замка барона Рэгли началась на рассвете. С первыми лучами солнца над цепью холмов, окружавших утес, на котором высился замок, появились жители окрестных сел, восставшие против жестокого хозяина. Собрались все от мала до велика: мужчины в домотканых рубахах под заношенными кожаными куртками, дородные женщины, управлявшиеся с вилами и мотыгами не хуже мужей, широкоплечие деревенские парни и румяные девицы с тугими косами до пояса. Вооруженные частично луками, а частично — вилами, топорами и мотыгами, селяне шли на замок, выставив перед собой деревянные щиты, обтянутые бычьими шкурами, волоча лестницы и наскоро сделанные осадные машины.

Над замком зазвучали рога, туча стрел посыпалась из бойниц на нападающих. Первая волна откатилась назад и встала в отдалении, закрывшись, щитами. Тем временем подтянулись остальные, и восставшие выстроились на гребне холмов со сноровкой, неожиданной для нерасторопной деревенщины. Снова взревели рога, за ними последовали новые выстрелы, но повстанцы уже оказались вне досягаемости.

Затем прозвучали слова команды, строй повстанцев распался на отдельные отряды, рассыпавшиеся по холмам. Вскоре замок был окружен. И тогда зазвенел клич:

— Вперед, свободные жители Кофа! Во имя жизни и мести — вперед! Выбейте лучников с башен!

Одним из отрядов командовал черноволосый синеглазый гигант. Его загорелая, но более бледная, чем у остальных, кожа выдавала в нем северянина. На голову выше самого высокого из повстанцев, он к тому же единственный из всех был по-настоящему вооружен. Спутанная копна длинных черных волос выбивалась из-под остроконечного шлема, обвязанного чалмой на турайский манер. Поверх кожаной безрукавки была надета кольчуга из стальных пластин, оставляя обнаженными руки с чудовищными буграми мышц, сплошь покрытые шрамами — следами бесчисленных сражений. На левом бедре у великана висел меч, на правом — кинжал и секира; кожаный мешочек с кхитайскими шурикенами довершал вооружение.