Все знакомые говорили ему, что январь не годится для поездки в эти края, но он не послушал никого и лишь оделся потеплее для сурового климата. Отлично сшитые из превосходно обработанной кожи перчатки предохраняли его руки от кусачего мороза, но даже через этот роскошный материал он ощущал сложенный листок бумаги, зажатый между большим и указательным пальцами. Он так часто глядел на него, что был почти уверен в своей способности различить на ощупь подушечками пальцев написанные чернилами слова. Он спрятал листок бумаги в глубокий карман своего шерстяного пальто и пригнул голову в надежде защитить полями шляпы лицо от несущегося по ветру снега.

На платформе больше никого не было, ни один пассажир не осмелился бросить вызов морозу, ожидая поезд снаружи. Все они сгрудились у дровяной печки в скудно меблированном зале ожидания. Теперь, когда Майкл был так близко к своей цели, его нервы напряглись до предела, и спертый воздух зала ожидания, табачный дым и запах мокрой шерсти в сочетании с жалобами беспокойных путешественников и хныканьем неугомонных детей показались ему невыносимыми.

Друзья в Денвере советовали ему отложить до весны поездку, но Майкл Шонесси никогда не следовал чужим советам. Если бы он это делал, то так и застрял бы в ирландских трущобах Бостона, вкалывая на фабрике, как и его старшие братья.

— Они не дадут тебе хода, Мик. Вот увидишь. Ты вернешься сюда, как все остальные. — Его братья так часто обрушивали на него ужасные предсказания, потягивая пиво из кружек в местной таверне, что Майклу их слова слышались и во сне.

Но пока они оплакивали свою судьбу, Майкл пытался изменить свою. Он подметал улицу перед магазинами и вкалывал ночным барменом, лишь бы заработать на учебу в университете и оставить на жизнь матери и девочкам. Обладая хорошим слухом, он вскоре отделался от ирландского акцента, выдававшего в нем иммигранта, и сразу же занялся одеждой и манерами, наблюдая, как одеваются и ведут себя его одноклассники.

Пурга кончилась. Теллурид был укрыт новым снежным покровом, небо светилось голубизной, а воздух был свежим и бодрящим. Сосны были покрыты льдом и снегом, и ветки прогибались под их весом.

Отель «Шеридан» заполняли обедающие, осмелившиеся выбраться на холод, чтобы насладиться роскошной трапезой. Элегантный отель и примыкающее к нему здание оперы были построены в надежде придать респектабельность городку, возникшему некогда как поселок золотоискателей.

Сидевшие справа от нее Чарльз и слева Эмма не мешали Маргарет обозревать весь ресторанный зал и вестибюль, отлично просматриваемый через дверной проем, обрамленный тяжелыми бархатными шторами, оттянутыми позолоченными шнурами. Мэгги стряхнула крошку с лифа своего платья из зеленой саржи, которому было уже три года. Она не покупала ничего со дня смерти Стюарта, а это платье надевала так редко, что оно было как новое, правда, ее саржа — с узкими, обтягивающими рукавами и с линией талии, заостренной спереди и закругленной сзади, — уже вышла из моды в Бостоне, но на Западе прощали, когда мода шла рука об руку с доступностью.

Едва дотягиваясь до стола, Эмма вертелась на золоченом стуле.

— Ма, могу я забраться на стул с ногами?