Историческому прошлому Бахрейна посвящено немало научных трудов. Но многие страницы его истории требуют уточнения и дальнейшего изучения. Первые же археологические экспедиции обратили внимание на множество могильных курганов, разбросанных по Бахрейну. В национальном музее страны выставлены весьма эффектные панорамные фотографии этих могильных курганов. Они напоминают уходящие в туманную бесконечность барханы безлюдной пустыни. Раскопки курганов начались в 1879 году. Под толстым слоем песка ученые обнаружили огромные гробницы, доходящие по высоте до 10 и более метров. Изнутри стены были выложены камнем. Не все гробницы сохранились в первозданном виде. На протяжении веков их грабили всевозможные пришельцы, а также размывали подземные воды. Могил на Бахрейне насчитывается более миллиона. Но в них погребены главным образом не останки дедов и предков ныне здравствующих бахрейнцев. Это могилы завоевателей, из века в век сменявших друг друга. В южной пустынной части главного острова расположено это самое большое на Арабском Востоке кладбище. Здесь похоронены ассирийцы и вавилоняне, халдеи и финикийцы, греки, персы, египтяне. Большинство могил давно вскрыто и разграблено. Что не успели вывезти иностранные археологи и западные любители древностей, то растащили воры.

Экспонаты музея, полученные от археологов, позволяют заглянуть в давно ушедшие дни Бахрейна, мысленно воссоздать облик некогда цветущих городов. И если первые археологи, обнаружившие на архипелаге буквально тысячи захоронений, поспешили высказать мысль о том, что Бахрейн был всего-навсего гигантским кладбищем, «островом мертвых», то экспедиция, начавшая свою работу в 1953 году, опровергла эту гипотезу. Раскопки одного плоского холма близ столицы Бахрейна произвели ошеломляющий эффект. Перед археологами один за другим открывались развалины древних городов. Самый древний по всем признакам был отнесен к III веку до нашей эры. Предметы домашней утвари, остатки храмов, мастерских ремесленников, стены, окружавшие эти города, жертвенники — все свидетельствовало о том, что Бахрейн был всегда островом «живых», что именно его древние шумеры называли Дильмуном, отождествляя с «раем бессмертия», «священным местом большого собора богов». В дошедших до наших дней текстах шумеры упоминали Дильмун и как крупный торговый и культурный центр, где поселился их полулегендарный герой Гильгамеш. Удобное географическое расположение Бахрейна во все времена привлекало к себе внимание тех, кто хотел главенствовать в торговле на всей акватории Персидского залива. Его пытались подчинить шумеры, финикийцы, ассирийцы. Особенно широко использовали Бахрейн в качестве торговой перевалочной базы финикийцы. Здесь сгружали сосуды с растительным маслом, хлеб, бутыли вина, оружие, ткани — все, что поступало из района Средиземноморья. Отсюда уходили ладьи, груженные ближневосточными пряностями, кожами, коврами, китайским шелком, мехами, индийским тростниковым сахаром. Есть сведения и о том, что именно финикийцами были здесь разбиты первые плантации хлопчатника. Они сумели использовать подпочвенные воды для орошения полей и получали богатые урожаи «белого золота». Было время, когда Бахрейн выступал также в роли транзитного пункта по торговле золотом. Позже привилегия вершить контрабандную куплю-продажу золотых слитков перешла в руки других княжеств Персидского залива, а Бахрейн стал всемирно известным добытчиком натурального жемчуга.

За свою многовековую историю Бахрейн был то единым государством (включавшим в свои границы и земли побережья), то дробился на мелкие города-государства.

Запомнился тихий вечер в пригородном районе столицы Аль-Джуфейр. Пустынная улица с двухэтажными особняками, утопающими в зарослях орешника, белого и красного миндаля. Возле палисадников приткнулись разномастные легковые машины с дипломатическими номерами. Здесь живут англичане. Это их виллы, их машины. Это их улица. Она начинается сразу за зданием политического резидента, перед которым на высоченном флагштоке морской ветер денно и нощно треплет британский флаг. Там всегда снуют с какими-то бумажками и папками клерки, трезвонят телефоны, подъезжают и отъезжают машины. А здесь тишина. Как в застоявшемся, почерневшем от водорослей, тины и вечной тени деревьев пруду.

Я шел не торопясь вдоль улицы, с любопытством разглядывая причудливо-щедрую архитектуру богатых особняков. Было похоже, что каждый хозяин старался дать фору своему соседу в обилии портиков, «фонариков», балкончиков, колоннад, мансард. По всему видно было, что денег на строительство не жалели, тратили ведь не свои. Но это было показное благополучие и призрачная незыблемость.

Уже на следующий день началась эвакуация основных английских подразделений с военных баз Бахрейна. Она символизировала обреченность колониализма, полный крах Британской империи — бывшей «владычицы морей». В новом порту Мина Сальман я собственными глазами видел, как на борт британского военного корабля поднимались английские солдаты. Они шли жиденькой цепочкой по шатающемуся в разные стороны трапу. Шли, понурив головы, опустив глаза. Томми уходили с Бахрейна...

Но действительно ли Лондон решил вывести все свои подразделения из района «к востоку от Суэца»? Действительно ли он решил навсегда покончить с империалистической вахтой в богатейшем нефтяном районе, где фактически все побережье Аравийского полуострова от Кувейта до Маската превращено в концессии крупнейших западных монополий?

Вот уже который день я встречаю рассвет в столице государства — Манаме, на самом берегу лазурного Персидского залива. Солнце словно нехотя всплыло из-за далекой туманной дымки, одело в золотую парчу стройные минареты мечетей, ослепительными языками пламени пробежало по окнам многоэтажных зданий набережной, окрасило в оранжевые тона чуть влажный песок.

— Самбуки пришли! Пришли самбуки! — нестройная разноголосица арабских слов несется со всех сторон. По мостовой шлепают босые ноги, мелькают в воздухе плетеные корзины...

— Самбуки, самбуки!

Лодки, крутобокие, до лоска натертые рыбьим жиром, с двухэтажной кормой, одна за другой швартуются у берега. Выжидательно вытянув шеи, торговцы с берега следят за каждым движением рыбаков. Сейчас начнется купля-продажа. Велика ли добыча? У кого повыгоднее да побольше приобрести товара? Перекупщики побогаче нагружают разноперой рыбой двуколки с впряженными в них осликами и, довольные сделкой, отбывают восвояси. Их ждут постоянные клиенты: владельцы гостиниц, харчевен. Торговый люд победнее довольствуется корзиной мелкой рыбешки, которую можно донести до рынка на собственной голове, а там быстро распродать. Много на этом не заработаешь, но выручка какая-никакая да будет.

Манама — город многоликий. Среди 80 тысяч его жителей помимо бахрейнцев много оманцев, иранцев, индийцев, пакистанцев. Во внешнем облике столицы преобладают арабские постройки с глинобитными стенами, замкнутыми внутренними двориками. Есть несколько персидских кварталов. В центре города — отдельные постройки в современном стиле: здания отелей, банков, контор. Выделяется построенный недавно на берегу залива Дом правительства. Его пятиэтажный прямоугольник обнесен по периметру рифленой кружевной сеткой из бетона, напоминающей пчелиные соты (защита от сильных лучей солнца). Типичным образцом архитектуры английского колониального стиля служит здание городского муниципалитета с большими часами на фронтоне. Внутри этого дома — цементные полы, просторные лестницы и переходы, высоченные потолки, с которых свисают на длинных штангах без умолку жужжащие лопасти вентиляторов. Здесь обилие воздуха, но мало света.

Знакомясь с Манамой, я случайно натолкнулся на огромный пустырь, где в полнейшем беспорядке понастроено огромное количество клетушек-сараев из старых ящиков, выброшенных морем досок, порожних бочек и обрезков ржавого железа. Здесь живут самые бедные обитатели столицы.

Но стоит отъехать на десяток километров от этих трущоб, как взору открывается панорама города-спутника Иса-таун. В новеньких одно-, двух и трехэтажных домах, сооруженных в мавританском стиле, живет около 12 тысяч человек. В городе — торговый центр, мечеть, кинотеатр, стадион, школы, раздельные лечебницы для мужчин и женщин.

Как мне объяснили в городском муниципалитете, строительство Иса-тауна имело целью продемонстрировать перед другими государствами Персидского залива финансовое могущество Бахрейна. Власти полностью финансировали разработку проекта и строительные работы. А теперь каждая поселившаяся там семья, из зажиточных слоев населения конечно, возмещает государству с рассрочкой в 20 лет стоимость жилья. В ближайшие годы намечается застроить еще несколько районов Иса-тауна и довести численность его населения до 36 тысяч.

На манамском базаре есть улица мастеров золотых дел. В витринах — кольца, браслеты, серьги, цепочки, драгоценные и полудрагоценные камни. Сюда обычно приходят семьями. Хозяин приглашает садиться, предлагает выпить чашечку арабского кофе и поначалу заводит разговор о вещах, не имеющих ни малейшего отношения к его бизнесу. Он говорит о погоде, ценах на рыбу, может изложить краткое содержание нового кинофильма или рассказать о свадебной церемонии, на которой присутствовал, и только потом, исподволь поинтересуется, что привело в его «жалкую хижину столь богатого гостя».

Затем перед покупателем аккуратно раскладываются лотки, оклеенные черным бархатом, с кольцами, серьгами, подвесками... Начинается долгий торг. Вот хозяин изящным движением бросает на крошечные весы массивный перстень. Поворот рукоятки регулятора весов — и на чашечке еще одна гирька, еще поворот — еще гирька. Нет, это много, надо убавить... Теперь хорошо, то что надо. Стрелка выравнялась. В руках карандаш, и он уже показывает на клочке бумаги, во что обойдется клиенту перстень.

Приезжему человеку довольно трудно разобраться в сложных расчетах ювелира. Объясняется это тем, что на Бахрейне используется своя система весов: «дукра» (0, 00014 грамма) или «хабба» (0, 06 грамма). Хозяину, конечно, желательно сбыть свой товар. Но если вы не сошлись в цене или, перебрав все наличные серьги, остались неудовлетворены размерами, формой, он не обидится, а вручит свою визитную карточку и пригласит зайти «в другой, более благоприятный для покупки день».

Золотой рынок Манамы начинает работать позже различных лавок, расположенных на соседних улицах, и закрывает ставни тоже позже. Объясняется это тем, что золотые украшения покупают главным образом иностранцы или люди богатые, из местных. А они предпочитают ходить по торговым рядам вечером, после захода солнца, когда хоть немного спадает жара.

— Мы очень интересуемся вашей литературой, — говорила мне директор женской школы Софи Обри. — Она позволяет нашим учащимся расширять кругозор, учит хорошему слогу. А это очень важно для будущих учителей.

Школа, где работает Софи Обри, готовит преподавателей для начальных школ страны. В ней занимаются девочки от 16 до 19 лет, всего — 168 человек. Директор провела меня по классам, познакомила со своими коллегами, показала библиотеку, где на полках среди других изданий стояли книги советских авторов.

Закончив осмотр школы, мы разговорились о роли современной женщины в странах Ближнего Востока.

— Вы, очевидно, уже заметили, что на Бахрейнских островах не все женщины прячут лицо под паранджой. Постепенно мы уходим от некоторых предрассудков, хотя религия требует выполнять традиционные обычаи. Вы только что видели моих учениц. Разве можно их назвать «забитыми», «задавленными» существами «второго» сорта? Я процитирую коран: «Мужчины ответственны за женщин, потому что аллах сделал так, что одни превосходят других». И подумайте, веками это изречение определяло жизнь женщины в арабском мире.