В девять часов тридцать две минуты высокий мужчина, одетый в твидовое пальто темно-серого цвета, пересек широкими шагами холл парижского вокзала Сен-Лазар, торопясь к лондонскому поезду. Сзади него носильщик катил тележку с тремя набитыми чемоданами, стараясь успевать за их владельцем и не задевать других людей. Следовало поторопиться: поезд отходил через три минуты.

В то время, когда пассажир быстро шел вдоль состава, разыскивая свой вагон, двое мужчин в габардиновых пальто и фетровых шляпах отошли от таблицы расписания, которую полчаса разглядывали с таким вниманием, словно собирались заучить наизусть.

— Вот он, — с облегченным вздохом сказал один. — Я уж думал, что мы его проморгали.

— Надо торопиться, — ответил второй. — Я еще никогда не упускал подозреваемого, тем более такого важного, как этот.

Быстрым пружинистым шагом они двинулись по платформе. Теперь, когда они выследили дичь, их мускулы слегка напряглись.

На борту пакетбота «Эспресс оф Бритен» Коплан в полной мере насладился морским путешествием. За три с половиной недели корабль прошел Суэц, Красное море, Цейлон, Суматру и перевалил в южное полушарие. Когда Франсис прогуливался по палубам, пассажирки, лежавшие в шезлонгах, строили ему глазки, но он не удостаивал их вниманием. Верный образу, который должен был воплощать, — закоренелого холостяка и ученого-пуританина, он вел себя как джентльмен, привыкший к строгой самодисциплине, призванной поддерживать должную физическую и интеллектуальную форму.

Эта жизнь его устраивала. Каждый вечер он повторял материал, проштудированный в течение дня. Он проходил ускоренную переподготовку по математике, химии и ядерной физике, главным образом по молекулярной структуре сплавов металлов.

Ему надо было в кратчайшие сроки подтянуть знания до уровня Делькруа, по крайней мере приобрести общее представление о весьма специфической дисциплине, в которой блистал инженер, чтобы не вызвать подозрений при первом же разговоре со специалистом.

К счастью, фирма «Кофизик», занимающаяся экспериментальными и измерительными приборами, совладельцем и представителем которой он был под своим настоящим именем, являлась не только прикрытием его подлинной деятельности, но и заставляла быть в курсе новинок во многих областях знаний. Старик придумал эту фирму отчасти ради этого.

Сложность положения Коплана заключалась не только в профессиональной компетентности, которую он должен был демонстрировать, но и главным образом в том, что ему придется работать одновременно на СВДКР и на Кремль.

— Что вас заставило приехать в Австралию, Поль?

— Озеро Кадибарравирраканна.

— Простите?

— Да, это самое озеро. Пишется так, как произносится.

— Вы смеетесь надо мной?

Маркус Фоллс был необычным человеком. Высокий худой мужчина сорока пяти лет, он был некрасив: коротко остриженные рыжие волосы и странный нос с большими волосатыми ноздрями, на котором сидели очки с большими круглыми стеклами.

Поскольку Фоллс много лет возглавлял лабораторию на огромном сталелитейном предприятии в Шеффилде, в Великобритании, в фирме большее значение придавали его профессиональным качествам, чем неприятному лицу.

Коллеги, составившие о нем мнение раз и навсегда, не старались завоевать его расположение, равно как и не старались доставлять неприятности. Фоллс был бесцветным человеком. Он обладал редким даром оставаться настолько незаметным, что сослуживцы относились к нему примерно как к мебели.

Фоллс это знал. Мало того, он сам терпеливо создавал эту стену равнодушия вокруг своей персоны. Он едва слушал, что ему говорили, не проявляя ни малейшего интереса к делам других, смотрел на случайного собеседника мутным взглядом, раздражая равнодушием; подобной манерой он создал себе репутацию отпетого эгоиста.

Пользуясь холодным отношением коллег, Маркус Фоллс мог в их присутствии заниматься незаконными делами, которые весьма высоко оценивались людьми, не имеющими к фирме никакого отношения.

В лаборатории Ц-4 «Гоулер Стал Лтд» Поль Делькруа добросовестно занимался порученной ему работой. В частности ему приходилось подвергать образец сплава испытанию с температурой и проверять после каждого ее повышения на сто градусов сопротивляемость сплава на сжатие.

Открылась стальная дверь, вошел Дейл Кемпси.

— Джентльмены, сэр Киллуэй только что сообщил мне, что текущая программа исследований должна быть полностью выполнена до пятнадцатого сентября, — заявил начальник отдела, завладев всеобщим вниманием. — Если кто-то из вас считает, что сроки слишком жестки, чтобы завершить личное задание, зайдите в мой кабинет между десятью и одиннадцатью часами для утренней смены, между двадцатью и двадцать одним для ночной. Мы совместно обсудим проблемы сроков.

Сотрудники лаборатории встретили эту информацию неоднозначно. Большая часть опасалась, что не успеет закончить работы за столь короткий срок.

Из слов Кемпси Коплан заключил, что событие состоится вскоре после пятнадцатого сентября. Начальник направился к нему.

В назначенный день, за несколько минут до начала отсчета, сэр Киллуэй, Кемпси и другие представители «Гоулер Стал» сидели в помещении, оборудованном под просмотровый зал. Экран заменяла выпуклая телевизионная трубка. Делькруа тоже входил в группу избранных, получивших допуск для наблюдения испытаний.

Все присутствующие чувствовали волнение. Через несколько секунд выяснится, займет ли Великобритания лидирующее положение среди ядерных держав, восстановив тем самым свой политический и промышленный статус, так необходимый стране, или скатится в разряд второстепенных государств.

Коплан не разделял настроения соседей. Для него успех испытаний означал начало периода, насыщенного сложностями и опасностями, а неудача принесла бы ему неприятности, но другого рода.

Темнота, помогающая размышлениям, благоприятствовала и тревоге, всегда охватывающей свидетелей ядерного взрыва, сколь опытными они бы ни были.

Вся группа участвовала в подготовке и совершенствовании деталей устройства, каждый внес в общее дело личный вклад. Коллеги ощущали гордость и одновременно горечь от того, что работали над страшным оружием.

Жинетт Мишель покинула культурный центр в десять часов вечера, прошла по Куин Виктория-авеню, подошла к остановке автобуса, но передумала.

Поискав глазами свободное такси, она остановила машину, назвала шоферу свой адрес и удобно уселась, закинув ногу на ногу.

В пятидесяти метрах сзади с бесшумной ловкостью хищника от тротуара медленно отъехал мощный черный «крайслер».

Такси проехало по зеленому поясу города и углубилось в жилые кварталы. Жинетт с трудом сохраняла спокойствие. Обеими руками она держала сумочку, неотвязно думая о важных сведениях, которые там находились.

Она жила в тихом предместье на Уэлс Аллей. Если бы она поехала на автобусе, то пришлось бы двести метров идти пешком до дома, но сейчас у нее не хватало смелости.

На следующее утро Коплан проснулся с сильной головной болью; рану дергало сильнее, чем вчера. Первым делом он удостоверился, что пластырь на месте.

Тем не менее он встал, умылся и собирался выйти на полчаса раньше обычного.

— Уже уходишь? — удивилась Ханна.

— Да... «Остин» барахлит, и я поеду на автобусе. Он поцеловал ее в лоб и ушел озабоченный. Согласно расписанию, в этот день он должен был встретиться с Джефферсоном Райсом утром.

Он спустился в гараж, сел в «остин» и включил зажигание. Двигатель завелся с пол-оборота. Франсис направился в сторону порта. Чтобы ускользнуть от возможных телохранителей, но так, чтобы это выглядело естественно, он вклинился между двумя автобусами, успел проскочить на желтый свет и, специально усложняя маршрут, вскоре доехал до автостоянки, где оставил свою машину. Остальной путь он проделал на такси.

Да, слова инспектора Чепса многое открыли Коплану. Предостерегая его против Энн Лекстер, Чепс дал понять ему: первое — Фоллс занимался сомнительными делами, которые могли стать причиной его смерти; второе — спецотдел допускал, что Энн Лекстер могла быть связной между Фоллсом и людьми, интересующимися информацией, которая была доступна ему на заводе.

После ухода Фоллса со сцены те же самые люди должны были перенести свое внимание на его преемника, то есть Делькруа. Рассуждая логически, можно было заподозрить их в похищении Жинетт: они пытались получить через нее информацию, которую не мог поставлять покойный «корреспондент».

Такси остановилось. Коплан расплатился и пошел пешком по Мельбурн-роуд к дому шестьсот тридцать два.

Это тихое предместье, неярко освещенное высокими фонарями, напоминало жилые кварталы английских или американских городов: вдоль тротуаров улиц, пересекающихся под прямым углом, располагались небольшие коттеджи, окруженные лужайками. Каждый дом имел гараж, и на улице стояло очень мало машин.

Одна из них стояла перед домом шестьсот тридцать два. Ее владелец не выключил фары.

Сидевший в своем кабинете инспектор Рой Чепс скрывался в густых клубах дыма, источником которых была его собственная трубка. Инспектор Вейн с трудом различал его лицо. Впрочем, Вейн сам участвовал в создании дымовой завесы, поскольку курил сигару впечатляющей длины.

Чепс нарушил молчание, задумчивым тоном сказав:

— Дело принимает оборот, который мне совершенно не нравится. Тип с Трафальгар-стрит, которого мы ждем с момента анонимного звонка, как будто испарился. Признайтесь, это все довольно странно, ведь не мог же он знать, что звонок привлек внимание полиции.

— Вы имеете в виду Джефферсона Райса? — спросил Вейн, уставясь на горящий кончик своей «Манилы». — Я не совсем с вами согласен. Бели этот тип действительно агент, он постоянно держится начеку и ему нетрудно было заметить около его дома слишком скучающих прохожих.

— Тогда он дьявольски проницателен, — буркнул Чепс. — Это был бы первый случай, когда подозреваемый заметил наших людей... Нет, наверняка есть и другое объяснение, но не знаю какое.