Новые часы на ратуше пробили три раза, и толпа послушно повернула головы в сторону площади Трех Покойников, а потом вновь с любопытством уставилась на бродячих артистов, готовящихся к представлению.

– Спорим, девчонка подглядывает, – пузатый горожанин, судя по румянцу на щеках и испачканному в муке фартуку, пекарь, обратился к своему соседу. – Знаю я эти штучки! Повязка из прозрачной ткани, или узел слабый.

Анита раздраженно дернула плечом, такие упреки повторялись почти каждый день.

Ганс успокаивающе похлопал ее по плечу и затянул узел туже.

– Кто желает проверить? – обратился он к публике. – Никакого обмана. Черный китайский шелк с суконной подкладкой. Темнее бывает только в могиле.

«Анита Ризе» значилось на табличке. Денис с любопытством обернулся, чтобы посмотреть еще раз на дверь, мимо которой его провели. Видимо, немочка. Молоденькая, симпатичная. С чего это ты взял? – тут же урезонил он себя. Может, совсем наоборот – старая ведьма с трясущимися руками и в инвалидной коляске.

А на другой двери написано: «Ах Пец Бакаль» – странное, непонятное имя. Сразу и не определишь, кому принадлежит.

Но в том, что на табличках указаны имена, сомневаться не приходится. На двери его комнаты висит точно такая же табличка, и на ней написано: «Денис Чеглоков». А он и есть Денис Чеглоков. Только вот что он здесь делает, непонятно.

Тюрьма, лечебница? Но больше похоже на психушку. Как же он так влип?

Ярко освещенный коридор без окон, по всей вероятности огибал дом по периметру. Дениса и вчера на встречу с доктором Поланским вели тем же путем двое то ли санитаров, то ли охранников. Охранники не говорили ни слова, зато доктор разливался соловьем, но ничего определенного не сказал. Жизнерадостный такой доктор, хотя и совсем лысый. Лысый, как электрическая лампочка. Но не старый. Ненамного старше Дениса. Тридцати с небольшим лет.