Она стояла, застыв, как натянутая струна, не поднимая глаз от пола, и Джексон ощутил знакомую тошнотворную боль внутри. Должно быть, она передумала, и на этот раз ему уже не на что надеяться.

Когда священник попросил ее повторять клятву, она подняла голову. Их глаза встретились, и теплая волна облегчения захлестнула Джексона. Глаза, такие чистые и прекрасные, были спокойными, сильными и любящими. Она твердо произносила слова, совершенно уверенная в себе, тем ровным голосом, который он любил, как никакой другой. А потом они скрепили свой союз поцелуем. Ее губы были нежными и доверчивыми, с еле ощутимой улыбкой, таящейся в их уголках.

Во время поздравления гостей, она стояла рядом, его жена, и атласный рукав ее платья касался его руки. Она приветствовала гостей с ясным и счастливым выражением на лице. Он обнял ее за талию и снова поразился тому, как безупречно сливаются их тела, дополняя друг друга до полного совершенства.

Гости проплывали мимо – неясные очертания вытянутых губ и обнимающих рук. Джексон мало обращал на них внимание. Какое ему до этого дело, если рядом с ним – женщина его мечты? Она принесла ему так много счастья; укрыла легкой дымкой совершенства все стороны его жизни, так что временами Джексон полностью забывал о прошлом, оставляя его позади, как ребенок, согревшись, отбрасывает ненужное одеяло. Эта женщина дала ему все.

Он думал об этом, думал о смехе, который с каждым днем звучал все чаще, когда они были вместе, думал о доме в Нью-Гемпшире, ожидавшем их, когда почувствовал, как она судорожно сжала его руку. Быстро повернувшись, Джексон увидел побледневшее лицо своей жены. Он проследил за ее отчаянным взглядом и с трудом преодолел охвативший его приступ головокружения, увидев, на кого она смотрит.

Ливень прошел, но небо еще оставалось темно-серым, драпируя город сырым туманом. Столбики забора, окаймлявшего извилистые тротуары Саусалито, были скользкими как фруктовое мороженое. Две двенадцатилетние девчушки пробирались по ним, зажав в руках книжки и балансируя с той характерной грацией, которая бывает только у детей и опытных акробатов.

– Думаешь у нас будет гимнастика? – спросила Меган, отбрасывая со лба светло-соломенные завитки. На мгновение она остановилась, вглядываясь в небо, но почувствовав, что теряет равновесие, двинулась дальше.

Алекс высунула язычок и слизнула бусинки дождя.

– Нет, поле, должно быть, промокло насквозь. Держу пари, нам даже не придется переодеваться.

Они прошествовали по забору до кромки поля, заросшего высоченными – по пояс – сорняками, отделявшего их от школы. Спрыгнув с забора, девочки просияли, увидев перед собой восхитительную картину из мутных лужиц и холмиков грязи. Ни минуты не колеблясь, смеясь и пританцовывая в лужах, не обращая внимания на брызги, летевшие из-под красных резиновых сапожек на пальто, они двинулись к школе. Добравшись до дороги, откуда рукой подать до кирпичного здания, девочки нахмурились, остановились, стараясь счистить с пальтишек присохшую грязь. Как-никак они – ученицы неполной средней школы. Нехорошо, если их застанут шалящими как малышей. Хотя сами не раз наблюдали, как другие ученицы седьмого класса веселились, топая по лужам, как и они.