— В конце концов не важно, что ты ничего другого не умеешь, не важно, что ты лишишься источника дохода, жилья, имущества. Наплюй на это. Самоуважение вернется к тебе, когда ты все бросишь. Как проститутка, ты никто, игрушка для мужчин. Брось своих сутенеров и боссов. Мы тебе поможем, мы поставим тебя на ноги, и вся прошлая жизнь покажется тебе страшным сном.

Маргарет Лоуренс Браун говорила уже минут пятнадцать. Затем она сделала короткую паузу и выпила глоток воды из стакана, который поставили ей на трибуну. Огромная толпа — и это радовало — собралась в Центральном парке, чтобы послушать ее. Люди все шли и шли. Это были в основном женщины, но и мужчин среди них было немало. Маргарет говорила энергично, очень быстро, ей не надо было подыскивать слова, ведь призыв был понятен каждому.

Эта высокая женщина лет тридцати с ненакрашенным волевым сияющим лицом, стройная, черноволосая, производила впечатление. Она носила джинсы, сапоги и жемчужную нитку на шее. Типичная американка. Маргарет была довольно известна как борец за права женщин и уже одержала немало побед. Время от времени ее можно было видеть на экранах телевизоров; она написала три книги и получила за них достаточно много денег, но все их вложила в свою организацию «Свободная женщина сегодня».

Над ней смеялись, когда она занялась проблемами проституток, но теперь, спустя три месяца, теперь, когда тысячи женщин бросили прежнее занятие и последовали ее советам, больше уже никто не смеялся.

— Сейчас ты должна поставить на этом точку! — громко взывала Маргарет.

— Ей, должно быть, тридцать, — прошептала одна женщина.

— Совершенно верно, — ответила другая.

Две респектабельные дамы среднего возраста — морщинки и складки на лицах выдавали их возраст — наблюдали за Ларой Крихтон, которая входила в бассейн клуба «Марабелла». Она была безупречно красива в свои двадцать шесть лет: стройная, загорелая, с мягким чувственным бюстом и подсвеченной солнцем золотистой копной волос.

Она легла на мат рядом с принцем Альфа Массерини и тяжело вздохнула.

— Дорогой, мне здесь становится скучно, не пойти ли нам куда-нибудь еще?

Энцио Бассалино был крупным, сильным мужчиной, и Мери Энн Аугуст каждый раз развлекало, когда он сам начинал готовить еду. Обычно он выгонял всех из кухни, надевал фартук и брался за приготовление спагетти, пшеничного хлеба и специального соуса по собственному рецепту.

— Дорогой, ты выглядишь очень смешно в этом переднике, — лепетала Мери Энн. Он терпел ее присутствие на кухне только в качестве наблюдательницы.

— Твоя маленькая мама не может тебе чем-нибудь помочь? — «Маленькая мама» — так звал ее Энцио. Она не знала, что точно так же он называл всех других женщин, бывших до нее.

— Нет, — покачал головой Энцио. — Принеси мне еще немного вина.

Мери Энн принесла вино, села на кухонный стол и стала болтать своими длинными ногами. На ней было очень узкое черное платье с глубоким вырезом. Энцио сам подбирал ей гардероб по своему вкусу. Он не разрешал ей носить брюки и юбки, одеваться небрежно. Ей это было безразлично. Она сравнивала приятную жизнь с Энцио со своей прошлой и уступала всем его капризам.

Ларе было нелегко отделаться от принца Альфа. Они жили вместе уже шесть месяцев. Он был собственником, недоверчивым и ревнивым. Когда она ему сказала, что ей срочно нужно в Нью-Йорк, у него не возникло другой мысли, кроме как заподозрить соперника.

— Кто это? Разве он может тебе дать больше чем я?

— Речь идет не о мужчине, а о моих семейных делах, — терпеливо объясняла Лара.

— Но у тебя же нет семьи, ты всегда мне говорила, что у тебя никого нет.

Лара кивнула.

Бет Лоуренс Браун приехала в Нью-Йорк поездом. Это был ее первый приезд сюда. Фактически она впервые покинула коммуну, которая стала ее домом с пятнадцатилетнего возраста. Теперь Бет было двадцать лет. Она была светлокожей блондинкой с густыми, длинными, до талии, волосами. Бет никогда не пользовалась косметикой, и ее лицо с большими голубыми глазами и чувственными губами выглядело почти детским. Одета она была как обычно: длинное индийское платье с заплатками, на босых ногах плетеные сандалии, на шее висели многочисленные кожаные ремешки с раскрашенными вручную жемчужинами. Шею плотно охватывала тонкая золотая цепочка с золотым крестиком, на котором были выгравированы слова: «Любовь — мир — Маргарет».

Обе сестры, несмотря на разницу в возрасте, были очень близки. Между ними существовала сильная духовная связь.

Бет приехала с большой сумкой из козьей шкуры, в которой находился весь ее багаж: щетки, джинсы, рубашка и много книг. Вещи для нее ничего не значили. Ее страстью были книги.

— Дай мне выпить, моя сладкая, — пристал к ней какой-то пьяный, — а я покажу тебе за это кое-что в постели.

Погруженная в свои мысли, она прошла, не обратив на него никакого внимания. Маргарет наверняка сказала бы ему: «Убирайся к чертовой матери».