Говорила мне мама: «Не читай детективы, не смотри этот бред по телевизору». А я ее не слушал. Но кто ж мог тогда подумать, что со мной такое случится. Я всего-то хотел — помочь своему другу и уж никак не ожидал, что пойду по кровавому следу… Впрочем, все равно не жалею. Хотя мне и здорово досталось, в том числе от родителей. А началось-то все в самый прекрасный день…

В тот день мы наконец выбрались в Узорово на дачу, где я почти не был с прошлого лета. Почему почти? Потому что однажды, на майские праздники, мы все-таки заезжали туда с отцом, но провели там всего полдня и одну ночь, только-то. Тогда я и узнал, что у моего друга Женьки наконец появился такой же, как у меня, горный велосипед.

Машина эта дорогая, а родители Женьки — люди небогатые. Я очень удивился, как они раскошелились на такое приобретение? Оказалось, Женька сам заработал на велосипед за зиму, подторговывая на вокзале газетами. Тем самым он не только осуществил свою мечту, купив прекрасную машину на железном ходу, но и заслужил в моих глазах еще большее уважение.

Жаль только, что в тот майский день мы с Женькой толком и не покатались, времени было маловато, но теперь я готовился с лихвой восполнить это упущение. Ну и что с того, что сейчас слякоть. Нашим с Женькой велосипедам слякоть не помеха, они не только по грязи, они по горам ездят. Гонять на горном по грязи — мое любимое занятие на даче.

Поэтому, когда мы проехали Митяево и свернули на кривую шоссейную дорогу, бегущую мимо коровников из красного, почти бурого от сырости кирпича через широкие зеленые поля к желанному Узорову, мое нетерпение достигло предела. Наконец-то… Наконец-то!

Штанов я, конечно, не стирал. Надел просто другие джинсы, черные, а те мама сама в стирку кинула. Утром, умываясь перед зеркалом, я изучил свою рожу. Ничего. Мама явно преувеличивала. Слева на челюсти ссадина — это точно есть, но не очень-то и заметно. И гулька на правой скуле возле виска вскочила, но тоже не очень в глаза бросается. Когда меня побили в прошлый раз, я выглядел хуже. А вот ребра… Ребра я вообще родителям постарался не показывать, скрывал. Как я и думал, ребра были покрыты синими пятнами с желтыми кровоподтеками по краям. Даже самому смотреть жалко. И болели изрядно. Наклоняться было трудновато.

Конечно, из дому с самого утра я не выбрался, вернее, на участок вышел, но за забор ни-ни. Полол и прореживал морковку, посеянную мамой под зиму и проклюнувшуюся ныне на черных влажных грядках длинными зелеными полосками. А было досадно, погода-то установилась. Тучи куда-то делись, светило солнце, грело даже, а я майку снять и то не могу — бока все в пятнах, ягуар да и только. И полоть на корточках больно, особенно когда садишься или встаешь.

Да еще зверье бесчинствовало. Тамерлан лез всюду своим длинным рылом, дул носом, разбрызгивая в стороны землю, топтал грядки и совал под руки свою бестолковую голову. А Тимофей, тот вообще ложился на солнце и обязательно на прогретой грядке, прямо на нежные всходы морковки. Так я с ними до полудня и проколупался. Однако после обеда надо мной сжалились и отпустили к Женьке.

Конечно, я отправился на велосипеде. Женьку встретил по дороге, он ехал ко мне. Фонарь, и правда, у него был красивый, аж черный. Мы слезли с велосипедов и присели у обочины дороги. Я не заговаривал о вчерашнем, пока он сам не начал. Женька рассказал, что ему дома было и как моя мать к ним приходила, меня искала, но это я уже знал. Я поделился своими переживаниями, умолчав о Светке. А долгое отсутствие объяснил плохим настроением и просто прогулкой, сказал, что далеко на велосипеде заехал.

— Лыку-то искать будем? — спросил я в заключение, — Ведь надо.

Когда мне плохо, я хожу на рыбалку. Обычно встаю пораньше, когда все в доме еще спят, варю кашу, копаю червей. Аккуратно, чтобы не громыхнуть бамбуком о дощатую стену, беру удочки, зову Тамерлана и отправляюсь на речку. Правда, вовсе не всегда я ухожу на рыбалку с самого утра. Для меня не так уж важно, сколько я поймаю. Тем более что в нашей речке, кроме окуньков, ершиков и мелких плотвичек, можно наловить только подлещиков и в редкий день некрупного голавля. Но мне ценнее сам процесс и одиночество.

Кроме меня, есть в Узорове и другие любители рыбалки, правда, не так их и много, от силы человек пять насчитаешь со мной вместе. А ходят все на яму — омут у излучины реки. Глубина там метра три, может, побольше, яма заходит почти под берег, и в ней берет подлещик. Неплохо берет, на Москве-реке таких мест немного, сюда рыбаки даже из Москвы ездят. Вот и я тем прохладным июньским утром отправился не в самом лучшем настроении на яму.

Зато Тамерлан чувствовал себя прекрасно. Он любит ходить на рыбалку, что называется, с детства, хотя его первый выход чуть было не окончился трагически. Это случилось годом раньше, когда щенку было всего пять месяцев и я впервые взял его с собой на рыбную ловлю. В тот раз я собирался поставить донку и поочередно наживлял червей на крючки, отходящие от главной лески на поводках. Тамерлан, по своему обычаю, крутился рядом, лез под руки, дул в траву носом. Вдруг чувствую: леска дернулась, я думал, он лапой запутался. Гляжу — нет, не лапой, а головой мотает, и одного крючка с червем как не бывало. Не знаю уж, чем ему червяк приглянулся, только он его съел, а крюк, слава Богу, засадил в верхнюю губу, ведь мог бы и поглубже, куда-нибудь в желудок. Что тогда делать? В общем, взял я Тамерлашку в охапку и домой. Хорошо еще, у нас врачиха в Узорове есть, тоже дачница. Она Тамерлану губу новокаином обколола, чтобы больно не было, а уж тащите, говорит, сами, я — терапевт. Пришлось парню пасть завязывать. В зубы палку бамбуковую вставили, чтобы не закрыл, петлю за уши и бинтом вокруг рыла. Я щенка держал, а крючок папа тащил, плоскогубцами. Ох, и шкура ж у булей! Крючок даже разогнулся в иголку. И мы, и Тамерлан намучились. Но бультерьерам ничего впрок не идет, хоть кол на голове теши. Это точно про них сказано. Башка-то как ведро и упрямая. Так что на рыбалку Тамерлан ходит с удовольствием, даже с энтузиазмом, и если я зазеваюсь, он опять червяка съест.

…Я уже говорил, что в Узорове, кроме меня, есть еще рыбаки-любители. Несмотря на раннее время, мне навстречу попался один из них, Мишка Боровик. Он меня на год старше, но ростом ниже, крепенький такой, как его фамилия. Идет уже с речки, удочки собрал, на плече несет. Я его спросил:

— Ты что это, отловился уже? Ведь только самый клев начинается.

— Как говоришь, синий? Да-а-а… На щеке почти черный. Милиция-то скоро приехала?

— Да не очень, через час где-то. Да что, он все равно уже давно помер.

— С чего ты взял?

— Да видно. И мухи… они прилетели?

— Да-а-а… Ну-ну…

Человек предполагает, а Бог располагает. Так и я строил всевозможные планы, но судьба распорядилась иначе. У отца появился свободный день, выходной. Он хотел провести его с нами и договорился с мамой, что мы все вместе поедем в Звенигород, осмотрим там Кремль, зайдем в церковь, а затем пообедаем в ресторане. Мои собственные планы просто не были приняты во внимание, а открыться я не мог.

Мы все сели в папин, увы, далеко не новый "мерседес", все, за исключением Тимофея, который вообще не одобрял никаких поездок, и отправились в Звенигород…

И все ж, несмотря ни на что, городок мне приглянулся. Симпатичные улочки с деревянными заборами из выцветшего штакетника. Маленькие, как в деревне, дома, многие с мезонином. Много зелени во двориках. Живописные остатки стен Кремля. Дух провинции и память былого исторического величия. Обедать папа повез нас в какой-то ресторан, расположенный неподалеку от Минского шоссе. Кормили сносно, но меня терзало нетерпение. Всеми мыслями я был в Митяеве, там, где Светка и распутываемое мною дело. Поэтому свой обед я проглотил почти мгновенно и сидел маялся в ожидании, пока родители не спеша оканчивали свою трапезу. Папа еще только-только доедал суп, а мама сосредоточенно ковырялась в жареном цыпленке. В конце концов я не выдержал и встал:

— Я пойду погуляю, что-то тут душно.

— Тебя не укачало? — обеспокоенно спросила мама.

Со Светкой я помирился, Тамерлан нашелся, дачи не сожгли, и Козинов не имел ко мне претензий. Даже здоровался при случайной встрече, хотя на пляже я больше не появлялся. Видать, им здорово наваляли, и отец сумел за меня заступиться. Все бы хорошо, в том числе и то, что Козинов все-таки не убийца. Да ведь дело-то осталось, Коломенцева-то убили, и велосипед у Женьки украли, а я так ничего и не распутал. И чем больше я теперь думал об этом, все больше мне становилось непонятно.

Теперь никаких улик по делу об убийстве у меня в руках не осталось. А по делу о похищенном велосипеде у меня было-то только и всего, что два следа, один от шин, а второй от сапога, тот самый на глинистой площадке, который я так и не зарисовал. Я уж даже забывать начал, как он выглядит, но все равно был уверен, что, если увижу, — сразу узнаю. Память у меня уж больно хорошая, да и след был какой-то необычный, с нестандартным рисунком на подошве.

Между тем время шло своим чередом. Прошло уже три дня после того, как нашелся Тамерлашка. Три летних прекрасных дня. Пожалуй, в этом году, да и никогда прежде, у меня таких хороших дней еще не было. По утрам я ловил рыбу, днем катался с Женькой на велосипеде, а вечерами встречался со Светкой, два раза в Митяеве, и один раз на речке. А вот перед сном я часа по два сидел в своей комнате и все перечитывал скудные записи в рабочих тетрадках. Ничего-то я из этого чтения не вынес. Ничего у меня не получалось. Это было единственное, что отравляло мне жизнь. Оба дела опять зашли в тупик. Неужели я такой тупица?..

Иногда самые ничтожные, ничего не значащие в нашей жизни мелочи приводят к неожиданным грандиозным открытиям. Так уж устроен человеческий разум. Я и сам такое замечал, и папа мне говорил про то же.

Без пятнадцати восемь я был около узоровской церкви. Эта церковь известная, XVII века, построил ее крепостной архитектор князя Голицына. Чудо, а не церковь. Мама говорила, что она сделана в стиле барокко. Не знаю уж, какой там стиль, но церковь точно красивая. Стоит на высоком берегу, над Москвой-рекой, ее со всех сторон за версту видно. Я эту церковь в трех или четырех исторических фильмах видел и еще в рекламных клипах. Женькин дед говорил, что во время войны в ней склад устроили, а теперь она опять действующая. Правда" службы пока проводятся только по праздникам, а в остальные дни идет реставрация.

Почти одновременно со мной подошел Лыка, Мы поздоровались и пошли к Семе. От церкви до Семиного дома минута ходьбы, не больше. Я заметил, что кроме нас к воротам его участка подтягиваются и другие узоровские ребята. Во дворе у Семы собралось их вместе с нами семь человек, все мне были знакомы, кто больше, кто меньше. Но я удивился, был здесь и Женька. Он заулыбался и встал с лавочки к нам навстречу.

— Что ж не говорил, что сюда ходишь? — спросил я его вместо приветствия.

— Да я только третий раз, да и что говорить, когда ты сам сюда ходить не хотел.

— Может, с тобой и пошел бы. — Я немного обиделся.

Дел в долгий ящик я обычно не откладываю, так и теперь, когда у меня появился новый план, я уже на следующий день приступил к его осуществлению.

Сидели мы, как обычно, после утренней зарядки у Семы за самоваром и болтали о раз-ных разностях. Тут я и говорю вроде бы невзначай:

— А что, Игорек, нашли вы с Наташкой клад?

Игорек в это время чай наливал, он повернул ко мне голову и только усмехнулся:

— Издеваешься?

— Как дела, Шерлок Холмс? — встретил меня следующим утром возле церкви Женька.

— Сам знаешь, — ответил я. — Твоего велосипеда у Семы нет.

— Я так и думал, что ты нарочно эту бодягу с сараем затеял.

— Ну и хорошо, теперь, по крайней мере, все прояснилось.

— Как это все? Ты ж не знаешь, кто убил.

Под дождик обычно неплохо спится. Но я, честно говоря, спал в эту ночь очень плохо. Неудобно, тесно, и кочка под правым боком. Два раза всех будил лаем Тамерлан, рвался наружу, кто-то, видимо, проходил неподалеку. В общем, задремал я часа на два, а там проснулся, гляжу, уже и утро.

Было четыре часа, когда я, вконец измученный, вылез из палатки. Не могу больше спать, и точка. Тамерлан вылез, конечно, за мной. Дождь к тому времени закончился, народ спал, и Семин храп разносился над тихой рекой.

Раз мне не спалось, я решил пойти удить рыбу, ко всему прочему выпадал удобный случай поискать хорошее рыбное место. Я взял удочки, и мы с Тамерланом пошли вдоль реки в сторону, противоположную усадьбе.

Вскоре у самой воды начались ивовые кусты, не сплошняком, а группками. И место было такое, с подмытым берегом, а следовательно, за кустами должны быть ямы, в которых может собираться рыба. И правда, кое-где виднелись насиженные рыбаками места. Но я решил отойти еще подальше.

Я был уверен, что в это время никого на реке не встречу, уж больно было рано, но ошибся: за одним из кустов я неожиданно наткнулся на характерную фигуру в сапогах и брезентовом плаще чуть ли не до пяток.