Хорошо живется Володе!

Всегда он деятельный, веселый. Таким уж он родился, это у него от природы. Природа ведь никогда не унывает, посмотрите вокруг: зима ли, весна ли, осень — природа всегда деятельна, все у нее дышит, ворочается. Даже смерть в природе служит жизни. Умирают листья — удобряют землю для будущих растений; умирает лось или медведь — мясо его идет в пищу другим. В природе и смерти-то нет, а есть одна деятельная жизнь. Не боится природа смерти! Так и Володя не боится смерти. Вы скажете, это потому, что Володя маленький — ведь ему всего одиннадцать лет. Не потому вовсе! Конечно, Володя маленький — и по годам своим, да и сам по себе: невысокий, щуплый. Но не в этом дело. Просто это некоторые трусы придумали разные там страхи про смерть. «Смерть — это работа, — говорит дедушка Мартемьян, — такая же, как и всякая другая». И Володя так думает. И так Володя будет думать всегда. Даже когда станет стариком — а Володя станет очень глубоким стариком! Вот доживите-ка до Володиных лет, когда он стариком станет, тогда сами увидите. Самое главное — это работать, действовать, не унывать, вот тогда и будет все хорошо. Как в природе. В природе ведь всегда все хорошо. И когда солнце. И когда дождь. И когда тепло. И когда мороз. Иногда Володе кажется, что кто-то уже объяснял ему это: подробно, с примерами, как в школе учитель. Но кто и когда, Володя вспомнить не может.

Идет, например, Володя вечером по берегу Илыча — это река такая Володина, Илыч, — идет он по берегу с удочкой и видит темноту посередине реки. Как будто вода там подкрашена тушью, едва глазу заметно, и в том месте — на темноте — бурунчик маленький локонами завивается. Это значит — камень внизу большой. И еще знает Володя, что под этим камнем, с левой стороны, ближе к поваленной ели, стоит на дне жирный хариус. Кидает он туда свою мушку и вытаскивает — большущего! Ну как тут не удивиться! Садится Володя на камень, смотрит на прыгающего в траве хариуса, удивляется и думает: кто ему это все объяснил? И не вспомнит никак. Ну что делать! Не важно, в сущности, кто объяснял — дед ли Мартемьян, природа ли, — важно, что Володя все это знает. Смотрит Володя на хариуса и смеется от радости…

А еще хорошо живется Володе потому, что богатый он человек, даром что ему одиннадцать лет. Воды у Володи — глазом не окинешь: разных ручьев, речушек, озер… И самая главная вода в этой воде — река Илыч, родина Володина. Вы думаете, смешно, что в рифму сказал? А это вовсе не плохо, когда вдруг скажется в рифму! Это тоже от хорошего настроения… Во всей этой воде у Володи много разной рыбы: и хариуса, и семги, и кумжи, не говоря уже о щуке и окуне. И земли у Володи много — с чащами, болотами, холмами и горами. С цветами и ягодами. С разным зверьем диким. А еще у Володи два дома — каждый с баней на берегу. Главный-то дом у него в низовьях, у впадения Илыча в Печору. В этом доме Володя зимой живет. А лето он проводит в другом доме — в маленькой охотничьей избушке в верховьях Илыча. В этой избушке у Володи тьма-тьмущая разных прекрасных вещей: капканов охотничьих, корабликов рыболовных, блесен и мушек искусственных… хотя это все мелочь пузатая! Не будем о ней говорить.

Самая же распрекрасная вещь — двуствольный немецкий штуцер калибра 303 — ружье то есть. Вот это вещь! Старинная! Деду Мартемьяну от отца досталась, от Володиного прадеда. А Мартемьян этот штуцер Володе завещает, так уж обговорено. «Этот штуцер, — говорит дед Мартемьян, — всех переживет и все стрелять будет, недаром его немцы делали». Из него дед Мартемьян сто пять медведей убил и еще убьет. А Володя и того больше, когда вырастет. Но это еще не все. Еще есть у Володи — на медведей ходить — рогатина деревянная, да спиннинг бамбуковый — семгу ловить, да сети, да лодки. Особенно одна хороша: длинная, смоленая, величавая, как черный гусь! С бензиновым мотором «Ветерок» на корме.