Над теплой, мутной водой, затопившей дельту во время прилива, стояли на сваях три грубо сколоченные бревенчатые хижины. Вот уже неделю жили в этих хижинах двенадцать мужчин и шесть женщин. Сегодняшним мрачным утром их стало на одного меньше. Не обращая внимания на водоворот, бурлящий вокруг свай, и все еще не оправившись от шока, Главный администратор поселения Алекс Стордал взбирался по грубо сколоченной лестнице. Тело погибшего Кейбла уплывало по воде лицом вниз. То есть лица как такового уже не было…

Хижины стояли треугольником, образуя своеобразный двор, заполненный водой. В открытых дверях этих избушек столпились поселенцы, они не отрываясь смотрели на бурлящую под ногами воду. А тело уплывало все дальше, цепляясь порой за искореженные корни мангровых деревьев. Здесь, в дельте, это была единственная растительность, не считая камыша. Теперь вода кипела вокруг Кейбла, сдирая с него одежду; участки белой кожи мелькнули и исчезли, потому что воду вокруг трупа окрасила кровь: косяк мелкой рыбешки набросился на тело, разрывая его острыми, как иглы, зубами.

— Всем оставаться на местах! — крикнул Стордал, но команда была излишней, поскольку никому не пришло бы в голову влезать в воду. Все видели, как, сверкнув на солнце, одна рыбешка выскочила из водоворота и впилась Кейблу в горло.

— Она прыгает, — пробормотал кто-то. — Я, — говоривший, нервно сглотнув, уставился в смертоносный поток, — могу поклясться, что у нее крылья. — Где-то сзади тихо всхлипнула женщина.

Немного позже Стордал созвал людей.

Когда Алекс и Джоан входили в маленькую лабораторию Бригса, по крыше купола оглушающе барабанил яростный ливень, какие часто бывают на Мэрилин. Бригс стоял спиной к ним судя — по позе, в глубоком раздумье. Хотя, вполне возможно, капризный биолог намеренно игнорировал вошедших.

— Привет, Бригс, — сказал Стордал.

— Привет, Стордал. Мисс… — то ли у Бригса была плохая память на имена, то ли он хотел уязвить подругу Администратора — это осталось невыясненным. — Я наблюдал за вами. Вы решились на опасную вылазку. Но интересную… Н-да.

— Есть новые идеи? — небрежно спросил Стордал, усаживаясь на стул и делая знак Джоан, чтобы она тоже села; поскольку в лаборатории было всего два стула, Бригсу пришлось пристроиться на краешке стола. Он был маленького роста и ноги его не доставали до пола.

— Идеи? Может быть. А каковы твои впечатления, так сказать, с места событий?

На следующее утро, пораньше, Стордал, надев плащ, начал обход поселка. Шлепая по лужам между куполами, он был несколько удивлен атмосферой ожидания и даже радостного возбуждения, которая воцарилась в колонии. Дискуссия, вспыхнувшая вчера вечером, сразу после собрания, продолжалась и сегодня: люди оживленно обсуждали виды на будущее.

Стордал пробрался сквозь толпу и вошел в купол, служивший одновременно гаражом и складом механизмов. Жители Элис уже придумали для него новое назначение, когда вся техника отправится в пустыню. Этот самый большой в поселке купол виделся поселенцам просторным клубом, где разместятся бар, ресторан и театр. В ожидании счастливых дней уже работал драмкружок, и его участники почти все свободное время проводили на репетициях. Премьера музыкальная комедия — уже была назначена на будущую неделю.

Сейчас, однако, в куполе кипела совсем другая, прозаическая работа. Мужчины и женщины усердно стаскивали чехлы с огромных тракторов, передвигающихся на пневматических шаровидных шинах. Разного рода оборудование и провиант были давно загружены на трейлеры — эти длинные машины в свое время доставили с Земли с полной «начинкой»: все необходимое было уложено в полном соответствии с инвентарными описями. Предполагалось, что это сэкономит время, предупредит возможные ошибки и убережет от воровства. Трейлеры ждали отправки в пустыню.

Стордал направился к Биллу Майерсу, своему заместителю; тот руководил группой рабочих, которые учились заводить трактор и управлять им. Выныривая из волн полиэтиленовых чехлов, Алекс спросил:

— Как дела, Билл?

Люди спрятали пистолеты, окружили аморфа, начали наперебой расспрашивать его, совершенно забыв, что лишь несколько минут назад его облик был пугающе неопределенным.

— Назад! — крикнул Стордал. — Держите его под прицелом.

— Он просто бездумно подражает, — предупредил Бригс. — Он повторил то, что услышал от нас.

Охотники приутихли, отступили на несколько шаров от незнакомца и разглядывали его, соблюдая осторожность.

— Попробую с ним поговорить, — выступил Бригс. — Вы родились на этой планете? — обратился он к существу.

Возле радиорубки Стордала встретила Джоан, она выглядела встревоженной. У входа толпились люди с озабоченными лицами, они тихо переговаривались.

— В пустыне у наших неприятности, — сообщила девушка.

— О, дьявол! А как они добрались — благополучно? — С этими словами он втиснулся в тесную радиорубку.

— Да, да, понимаю. Я передам… — говорил в это время радист. — Да вот он, пришел, — сказал он, отозвавшись на приветствие Администратора. — Я говорю с Майерсом.

— Алло, это ты, Билл? — прокричал Стордал в микрофон. — Что там случилось?

Как-то раз, примерно за один аркадийский год до Передающего Эффекта, мы с Шейлой почтили своим присутствием вечер танцев в риверсайдском Куполе отдыха. Народу было полно. Толпа усердно прыгала под неустойчивый ритм душераздирающих мелодий. Музыканты были местные, зато с материка специально доставили шоумена — прирожденного, как нам сообщили, заводилу, «способного расшевелить любую компанию». Услышав это, я тут же попытался изобрести какой-нибудь предлог, чтобы увильнуть, но Шейла настояла. Оказалось, что туда пойдут все, что вечер начинает ни больше ни меньше как новую эпоху во взаимоотношениях между Опытной станцией и независимыми колонистами Риверсайда.

К полуночи веселье достигло апогея. Оркестр оглушал; трубач так сильно раскачивался и дул в трубу, что, казалось, его вот-вот хватит удар. Мы с Шейлой сидели за столиком у стены и пили. Она задумчиво смотрела на битком набитый зал, собравшиеся исполняли некий «старинный земной шотландский танец», который раздражал меня своим ритмом и заключался, как выяснилось, в том, что танцующие разбились на кружки и, притопывая, ожидали очереди выступить в середине.

Мое внимание привлек молодой человек в одном из кружков. Я с недоумением наблюдал, как он, раскрасневшийся и потный, выписывает ногами кренделя; лицо его со всей очевидностью свидетельствовало, что он беспредельно счастлив и лишь возможность попасть в середину способна осчастливить его еще больше. Такая возможность представилась после двух фальстартов, и парень, пританцовывая, бросился вперед, вскинул руки, будто под дулом пистолета, и принялся подпрыгивать и взвизгивать, как ушибленная собака. Наконец он отступил; глаза его сияли, пот тек ручьями по лицу. Он начал прихлопывать в такт музыке, а на его место в середине заступила какая-то массивная женщина, продолжившая дикарский танец.

Этот юноша меня заинтриговал. Я никак не мог понять, что на него нашло — на Опытной Станции молодой ученый всегда был так серьезен!

Оркестр умолк, и под бурные аплодисменты микрофон взял шоумен — высокий брюнет с нахальной улыбкой, которая буквально гипнотизировала публику.

Последние лучи заходящего солнца окрасили в багровый цвет рябь на темном спокойном море. Рукоятка негромко гудящего подвесного мотора, мощностью в пять с половиной лошадиных сил, слегка вибрировала в моей руке и подрагивала от небольших волн. Мы с Джейн сидели в дружеском молчании на крыше маленького кубрика «Карусели», подставив лица легкому ветерку. Над нами под усыпляющее покачивание лодки лениво мотался гик, с которого бессильно свисал небрежно скрученный парус.

Мне нравятся примитивные парусные лодки. Есть еще место для них на этой планете, как бы ни расписывали мне риверсайдские рыбаки достоинства новейших траулеров на воздушной подушке, каких, между прочим, они себе позволить не могут — пока новая колония достигает земного уровня, проходит порой жизнь не одного поколения…

На юге уползала за горизонт последняя луна Аркадии.

— Видишь, Гимель заходит. — Собственный голос показался мне каким-то нереальным в вечерней тишине.

Джейн повернулась и посмотрела на маленький серебристый диск.

Воскресный полдень.

В «Клубе», как всегда, полно колонистов, перебивающих аппетит перед ленчем. Не продохнуть от табачного дыма и разнообразных акцентов. Наш «Клуб» нынче популярен — а все благодаря Джону, управляющему. Он несколько лет назад прибыл с Земли полный идей, касающихся того, как должен выглядеть бар.

Хотя жалованье ему платит Станция — причем это просто зарплата без комиссионных за выручку, — он все равно отдает все силы процветанию заведения. В результате независимые колонисты Риверсайда признали «Клуб» своим и стали лучше относиться к Опытной Станции. Ну а я, оценив это, никогда не противился частым заявкам Джона на новое оборудование, и теперь всю первоначальную обстановку — больничного вида пластмассовую мебель, поставленную по правительственному заказу, — сменили удобные мягкие изделия производства новой фабрики в Старой Гавани.

Последний штрих, переполошивший местную пуританскую оппозицию, состоял в замене старой вывески, гласившей:

Не знаю, чего я ожидал. Наверное, воображал, что чернуга замрет неясной тенью на границе видимости, измеряя меня взглядом перед быстрой лобовой атакой. Я вытяну левую руку, и хищница бросится на нее, переворачиваясь на спину, а я отдерну руку и в то же время другой рукой всажу в белое брюхо кинжал…

Внезапный удар под коленку захватил меня врасплох, опрокинув и совершенно дезориентировав. Вначале я не почувствовал боли, а словно просто столкнулся с чем-то тяжелым. И только увидев темную струю крови, дугой стелющуюся за ногой, я понял, что меня уже атаковали.

Массивная обтекаемая тень чернуги быстро развернулась. Я сжался в комок, когда, крутясь и демонстрируя открытую пасть, полную острых, как бритва, зубов, и длинное серебристое брюхо, она промчалась мимо… Мой кинжал ударил слишком поздно и неуклюже — я промахнулся.

Зверюга казалась огромной из-за преломления; но даже с поправкой на это экземпляр имел футов восемь в длину.

Она была позади меня. Напрягшись в ожидании страшного укуса (известно, что чернуга способна откусить бедро), я развернулся и понял, что мы всплываем — моей кровью окрашивалась более светлая вода. Чернуга снова атаковала ногу. На сей раз, когда она проносилась мимо, кинжал сработал вовремя, и я увидел тонкий разрез, протянувшийся вдоль брюха. Я снова развернулся лицом к хищнице.

Через пять дней я уже ковылял по дому без посторонней помощи. Столь быстрое улучшение наступило благодаря безжалостной терапии Джейн. Эта милая девушка обращалась ко мне не терпящим возражений тоном армейского сержанта и насильно поднимала с постели, не выказывая ни малейших признаков женской доброты. Мало того, она объявила, что завтра поведет меня на прогулку «подышать свежим воздухом».

Напрасно я протестовал против насилия над личностью, напрасно доказывал, что моим легким полезнее дым сигарет и что поэтическая бледность у меня не от потери крови, а от природы. Джейн ничего не желала слушать. Она заявила, что если я завтра не встану и не оденусь для прогулки, она прекращает службу, как это сделала старая Энни, и предоставляет меня своей участи.

За время моего заточения поступило несколько сообщений о новых беспорядках в поселке. Похоже, нас захлестывала волна преступлений. Несколько раз заглядывал Артур Дженкинс, причем раз от раза вид его становился все более озабоченным, а Перс Уолтерс рассказал о драке в «Клубе», которая, совсем как в старинных земных вестернах, началась с непонятно отчего разразившегося скандала в баре и вскоре распространилась на все заведение. Странно, но почему-то все описания этих инцидентов исходили только от свидетелей или жертв; агрессоры оказывались удивительно скрытными и не могли объяснить свои действия.

Один загадочный случай произошел в моем собственном доме. Не знаю, имел ли он отношение к остальным инцидентам, но вполне возможно, что имел.

На четвертый день ко мне зашел коммивояжер. Поначалу я подумал, что это еще один наблюдатель от правительства, — у риверсайдцев уже начал формироваться некий комплекс поднадзорности. Но он оказался представителем новой фирмы из Премьер-сити, которая изготовляла дезодоранты — освежители воздуха. Чтобы отравить атмосферу тошнотворно-приторным ароматом, достаточно только потянуть за ленточку на бутылке.