Небольшая площадь полигона близ Светлоуральска, где испытывались подземные лодки, зажата с трёх сторон невысокими пологими горами, заросшими густым лесом. С четвёртой стороны неглубокий овраг, вдоль него немощёная дорога. По оврагу, пересекая полигон, протекает небольшая каменистая речушка, над ней склонились редкие черёмухи.

11 июля 197... года, к 10 часам утра, возле большого, выстроенного в горе гаража, где стояли землеходы, собрались корреспонденты. Ровно в десять огромные ворота распахнулись, и на бетонную площадку выехала длинная приземистая гусеничная машина. Её стальная обшивка, вытертая горными породами до блеска, сверкала. Широкие гусеницы чуть выступали из-под корпуса, имевшего форму гигантской шлюпки, перевёрнутой дном вверх. Впереди чуть выступала сплюснутая пристройка, вроде рубки, а носовая и кормовая части были значительно расширены.

Перед землеходом появилась девушка в белом халате. Она казалась очень маленькой рядом с громадой машины.

Девушка подняла указку и начала неторопливо рассказывать. В конструкции землехода — машины, предназначенной для прохождения сквозь толщу земли, — применены последние достижения науки в области атомной энергии, ультразвука и радиотехники.

— Атомный рыхлитель, — она показала на переднюю раздавшуюся часть машины, — как говорит само название, разрыхляет грунт, дробит горные породы. Разрыхлённая масса, освобождая место для движения землехода, удаляется назад за корму пневматическим устройством под машиной. Обработка пройденного грунта заканчивается размещённым позади уплотнителем, токами высокой частоты. Если рыхлить крепкую, слежавшуюся землю, то объём её увеличивается, плавить её в стенки, как это делает крот в мягкой почве, затруднительно. Поэтому она уплотняется позади до первоначального объёма, иначе движение землехода невозможно.

Тёплый летний день подходил к концу. Только что прошёл небольшой дождь. В воздухе свежо и прохладно. Михаил Михайлов сегодня дольше обычного задержался в гараже. Все ушли, а он, вот уже в который раз, тщательно проверяет настройку всех механизмов землехода.

Назавтра назначен многодневный подземный рейс — надо испытать землеход в самых сложных условиях при длительных нагрузках всех механизмов. Предполагалось пройти под землёй около двух тысяч километров без выхода на поверхность.

Для этого были снаряжены все три землехода — 3-1, 3-2 и 3-3. Каждый имел на своём борту запас продуктов на несколько недель для четырёх членов экипажа, баллоны со сжатым воздухом, питьевую воду. Проверена герметизация корпуса, припасли и лёгкие, прочные водолазные скафандры для выхода из лодки через специальные шлюзовые камеры в подземные водоёмы. Водоёмы представляют собой большой практический и научный интерес; изучить их входило в задачу экипажей.

Закончив осмотр и проверку механизмов, Михайлов присел отдохнуть. Достал портсигар, чтобы ещё раз взглянуть на спрятанные в нём часики, которые купил в прошлое воскресенье. Он долго искал случая подарить их Вере Ивановне. Вечером должен быть небольшой концерт самодеятельности коллектива испытательного полигона, на нём Вера Ивановна собиралась выступить. У неё приятный, задушевный голос. Разве не удобный случай сделать подарок?

Полюбовавшись часиками, он закрыл портсигар, улыбнулся про себя, запер люк землехода и двери гаража. Солнце садилось. До концерта ещё двадцать минут. «Успею», — решил Михайлов и отправился домой.

Под утро все, кто находился в районе испытательного полигона, были разбужены двумя взрывами, которые произошли в гараже землеходов: из дверей тянуло едким, удушливым дымом.

Начальник полигона Павлов, примчавшись в плаще, надетом прямо на нижнюю рубаху, немедленно распорядился закрыть все ворота полигона, никого не впускать и не выпускать. Одновременно он вызвал из Светлоуральска пожарную команду, позвонил в городскую больницу и полковнику госбезопасности Головенко.

Через пятнадцать минут на полигоне приземлились два вертолета. На одном прилетел Головенко с помощником, врач и два сапёра. Второй вертолёт был пожарным. Вскоре появился ещё один двухмоторный вертолёт-вагон со взводом автоматчиков. Полковник сейчас же начал действовать. Он приказал автоматчикам усилить охрану, оцепить гараж, прочесать весь полигон.

Осмотрев гараж, увидели, что каких-либо внешних разрушений нет, лишь выбиты стёкла в широких окнах высоко над дверьми. Из гаража всё ещё тянулся желтовато-серый дымок.

— Минут двадцать назад, — заметил начальник полигона, — дым шёл густо, клубами. Значит, пожара нет или стихает.

Михайлов почувствовал мелкое дрожание стального пола и виском ощутил его холодное прикосновение. В глазах рябило, в ушах — хаотический шум. Пошевелился. Руки связаны сзади, верёвки больно врезались в тело. Он открыл глаза и с трудом приподнял голову.

Прямо перед ним за спинками сидений торчали две мужские головы. Ему показалось, что он где-то видел этих людей. Причём, видел совсем недавно.

«Кто они? Почему я в машине?» — силился вспомнить Михайлов. Люди в креслах не оглядывались. Один, видимо, спал, его правая рука свисала к полу, слышалось посапывание. Другой, не оборачиваясь, взял с полу флягу, отвинтил колпачок и отпил несколько глотков. И Михайлов почувствовал нестерпимую жажду. Он хотел было попросить пить, но помедлил: «Кто же эти люди? Свои? Враги? Конечно — враги!»

Приступ нестерпимой головной боли прервал мысли. Он опять потерял сознание.

Когда Михайлов очнулся, пол уже не дрожал. Стояла гнетущая, неприятная тишина. Только слышалось, как стучали где-то редкие капли. В голове стоял туман, и Михайлов, чтобы ещё раз не впасть в беспамятство, мысленно считал удары падающих капель: