Марина Мнишек – одна из самых ярких фигур русской Смуты начала XVII века. Полька, ставшая женой двух самозванцев и первой венчанной на царство русской «императрицей», она сумела вызвать к себе жестокую ненависть своих подданных. Ее считали главной виновницей всех бед и несчастий, обрушившихся на Русское государство, воплощением зла, еретичкой и даже колдуньей. Автор книги, опираясь на документы из русских и польских архивов, попытался дать более взвешенный портрет Марины, взглянуть на нее не столько как на злодейку, сколько как на жертву трагических обстоятельств, а заодно задаться вопросом: что именно сумела привнести в русскую историю эта незаурядная женщина? Молодая гвардия, 2005. – 341[11] с.: ил. – (Жизнь замечат. людей: Сер. биогр.; Вып. 935). ISBN 5-235-02790-6.
Предисловие
Она была полькой, но осталась в памяти русской царицей. Сохранился приписываемый ей «Дневник», но страниц этого «Дневника» никогда не касалась ее рука. Она имела нескольких мужей, но они на самом деле не были ее мужьями. Она жила в домах, в которых никогда не бывала. Ее смерть связывают с заточением в «Маринкиной башне» Коломенского кремля, но умерла она совсем в другом месте… «Девка-иноземка» из народных песен, обернувшаяся сорокой, она выступает в русских былинах подручницей Змея-Горыныча – а ведь ее небесной покровительницей была Святая Дева Мария! Всего девять дней пробывшая на русском престоле, она в течение девяти лет – с 1605 по 1614 год – находилась в самом центре своей эпохи.
Так кто же она – первая русская императрица или самозванка? Прав ли Пушкин, называвший ее «гордой полячкой», «надменной Мариной»? Или права та – внутренне спорившая с пушкинским гением – другая, мятежная тезка царицы, гордо отстаивавшая свое, цветаевское:
А. С. Пушкин, вслед за Н. М. Карамзиным, «гением его вдохновенный», открыл русской читающей публике образ Марины Мнишек. Пушкинского «Бориса Годунова» (1825) невозможно представить без сцен в Самборском замке:
Глава первая Марина, Марианна, Мария
Ничто не готовило Марину Мнишек к судьбе будущей русской царицы. Она родилась около 1588/89 года (точная дата неизвестна) в семье сандомирского воеводы Юрия (Ежи) Мнишка (около 1548-1613) и дочери сандомирского хорунжего Ядвиги Тарло. Марина – в латинском варианте Марианна – четвертая дочь воеводы. Всего же в семье было пятеро сыновей и пять дочерей
[18]
.
Первые годы жизни Марины-Марианны прошли в родовом замке Тарлов (доставшемся Юрию Мнишку в приданое) в Лашках Мурованных в Самборском повете. Для тех, кто привык к демоническому образу Марины Мнишек, может оказаться неожиданным то, что к моменту появления русского «царевича» в Речи Посполитой ей было всего пятнадцать лет. Понятно, что ожидать от нее в таком возрасте самостоятельных поступков не приходится. Она во всем была послушна воле родителей, и на страницах исторических документов нет ни единого намека на возможность самостоятельного выбора ею своей судьбы при встрече с самозванцем. Можно согласиться с мнением профессора Александра Гиршберга, который писал: «Главным фактором в этих событиях были тайные интриги Юрия Мнишка; роль же его дочери, Марины, скорее пассивна, нежели активна; она явилась почти жертвой честолюбивых стремлений отца и своей собственной безумной гордости»
[19]
.
Управляя королевским доменом, воевода Юрий Мнишек был по сути наместником в Самборе и Львове. В его распоряжении находились королевские апартаменты в Самборском замке, строительству и украшению которого воевода посвящал много времени, тратя огромные средства. Он вел роскошную жизнь магната с многочисленными приемами, охотами и праздниками, участвовал в военных походах. Имя сандомирского воеводы Юрия Мнишка было вписано золотыми буквами в числе имен самых значительных благотворителей на специальной плите из красного мрамора в церкви Святого Андрея Львовского в Самборе. Древний самборский монастырь бернардинцев, основанный еще в XV веке, был заново отстроен им, в пользу монастыря постоянно шел доход с одного из имений сандомирского воеводы. В летописях ордена бернардинцев, по замечанию отца Павла Пирлинга, воеводе Юрию Мнишку «посвящено немало страниц, полных признательности: под покровом риторических похвал по его адресу здесь слышится живое и искреннее чувство»
Если братья Марины Мнишек уезжали из Самбора получать образование в университеты Франции и Италии, то дочери оставались дома и готовились к будущему замужеству. Сознание собственной исключительности, дополненное семейными преданиями о происхождении рода от лучших слуг императоров Священной Римской империи, диктовало детям сенатора Речи Посполитой необходимость посвятить себя высокой миссии.
О Марине в первые годы ее жизни мало что можно сказать, кроме самых общих сведений о том, что она умела читать и писать и в целом была вполне образованной и подготовленной к светской жизни по меркам Речи Посполитой. Характер ее воспитания определялся монахами-бернардинцами, духовную связь с которыми она сохраняла даже во время своего несчастливого путешествия в Московское государство. Скорее всего, воспитателем и учителем Марины Мнишек и других дочерей сандомирского воеводы был один из монахов, и именно в самборском монастыре бернардинцев она была у первого причастия (наиболее важное событие в жизни каждого ребенка, воспитанного в католичестве). Старшая сестра Марины Мнишек стала монахиней кармелитского монастыря, и это тоже много говорит об атмосфере благочестия, в которой были воспитаны дочери сандомирского воеводы.
