Юля жила в огромной коммунальной квартире. Когда-то в этом московском доме за толстыми кирпичными стенами размещались кельи женского монастыря. Потом в каждой келье поселилось по семье. Длинный коридор был одновременно и кухней — столик с примусом возле каждой двери — и своеобразным, если угодно, клубом.

Юлин дед, старый инженер-железнодорожник, первый налет вражеской авиации встретил философски:

— Над нами три этажа. Полагаю, мы здесь в не меньшей безопасности, чем в метро. Да, от воздушной волны могут вылететь стекла. Значит, на время тревог нужно выходить в коридор.

Что он и делал исправно каждый вечер. Вытаскивал старое, с продавленными пружинами кресло, выносил облезлый плед и укрывал им ноги. Его примеру следовали соседи. Некоторые устраивали постели на полу. С первым же сообщением радио: «Граждане, воздушная тревога!» — дед со лба опускал очки на нос и вслух принимался читать толстый растрепанный том — «Потоп» Генрика Сенкевича.

Чтению иногда мешал отвратительный вой несущейся к земле бомбы. Вздрагивали стены коридора, звякала на столах посуда. Дед констатировал невозмутимо: «Далеко!» или: «Недалеко!» — и продолжал чтение. Оно действовало на пеструю аудиторию лучше всякой валерьянки.