Жилище, которое не убирали целую вечность. Эта дама готова ждать всегда. Бутылка летит в отражение в зеркале. Лошади у кромки прибоя. Руки, пахнущие медом. Мейсон улыбается.

Мейсон Кэпвелл спал на диване в гостиной, даже не раздевшись. Плед сполз на пол, Мейсон в пьяном полузабытьи попытался найти его рукой и натянуть на себя. Но плед вновь выскользнул.

— Черт! — пробормотал Мейсон, переворачиваясь на бок.

Он вздрагивал, губы кривились в презрительной улыбке, на щеках время от времени появлялись слезы, и мужчина шептал.

— Мэри, Мэри… Будь проклят ты, если сотворил подобное! Будь проклят!

Дело требует застраховать жизнь. Волшебные способности Мейсона. Два ключа, нацепленные на одно колечко. Для чего пишут аварийные инструкции в самолетах? Облака выглядят мягкими только из окна.

Во второй половине дня у дома Мейсона остановился автомобиль Иден. Из него вышла сестра Мейсона и высокий мужчина в строгом темном костюме. На его лице поблескивали очки в тонкой золотой оправе. Мейсон сразу же узнал в нем своего старого друга Ричарда Гордона.

Иден и Ричард Гордон поднялись на крыльцо, Мейсон заспешил им навстречу.

Иден с удивлением оглядела дом Мейсона.

Действительно, у тебя очень чисто и уютно.

Негр, похожий на большое шоколадное пирожное. Ричард Гордон констатирует факт и шепчет молитву. Мэри приходит к Мейсону. Светловолосый мальчик напоминает Мейсону детство. Время умеет останавливаться.

Двигатели «боинга» работали ровно, пассажиры понемногу успокаивались.

— Что это было? — услышал Мейсон разговор парня и девушки, которые сидели прямо перед ними.

— А черт его знает, Кэт, я в самолетах не разбираюсь, я бы тебе смог рассказать что‑нибудь про автомобиль, но в самолетах я не силен.

— Понятно, да ты вообще, Чарли, ни в чем, как мне кажется, не разбираешься.

Яркое солнце на кукурузном поле. Ник Адамс приносит кейс и выводит Мейсона к людям. Мейсон считает шаги на дороге. Отражение на полированной поверхности кейса напоминает Мейсону зеркало в ванной. Поворот, к дому Марии Робертсон.

«Боже, неужели я ослеп?» — подумал Мейсон и прикоснулся кончиками пальцев к глазам.

Ник Адамс продолжал вздрагивать, прижавшись к его груди.

«Ребенок жив, — как‑то спокойно подумал Мейсон. — но почему так темно, может я ослеп?» И тут Мейсон почувствовал, что едкий дым забирается ему в горло. Он нервно закашлялся, поднес часы к самым глазам, но так и не увидел циферблата. Только серая густая пелена была перед ним. Мейсон вытянул руку вперед, но впереди была только пустота. Он принялся расстегивать свой спасательный ремень, потом ремень Ника Адамса. Он взял его за руку и двинулся, сам четко не представляя, куда идет. И вдруг, через несколько шагов, едкий дым рассеялся и Мейсон увидел ослепительный свет. Перед ним было ярко–зеленое сочное кукурузное поле, по которому были разбросаны обломки самолета. Они сверкали, как осколки стекла.

— Туда, к свету, скорее. Ник, скорее! — рванув за собой мальчика, заспешил Мейсон.

Мысли спутываются в клубок, в котором отсутствуют начало и конец. Стрелка спидометра начала зашкаливать… Сладкий, приторный, страшный запах. Видения, которые приходят сами. Белый столб с кобальтовым указателем,

Мейсон Кэпвелл отъехал от аэропорта, и ему показалось, что он отдаляется от какого‑то важного отрезка своей жизни.

— Скорее! Скорее! — и как можно дальше! — шептал он сам себе, а его нога вдавливала педаль газа в пол.

Автомобиль быстро набирал скорость, а Мейсон смотрел на разделительную полосу и мчался прямо по ней. Полоса стремительно скользила под колеса его автомобиля, и Мейсону казалось, что он стоит на месте, ни на дюйм не отдаляясь от аэропорта.

«Боже, почему этот чертов автомобиль едет так медленно! А может он не едет, он застыл а пространстве? Вмерз в этот горячий и раскаленный воздух, как вмерзает рыба в лед?»

Память не дает Мейсону покоя. В любом маленьком городе можно найти недорогой мотель. Сознание возвращается к Мейсону, хоть и с некоторыми трудностями. "Салон красоты" Сэма Бумберга с радостью встречает редкого посетителя. Прощай, средний Запад! Мейсон пользуется излюбленным способом передвижения американских студентов.

Эту страницу жизни Мейсон Кэпвелл вспоминать не любил. Во всем, что случилось с ним тогда, он мог винить только себя. События, приведшие к такой неожиданной развязке, с полной определенностью можно было бы назвать детективом.

Однако Мейсон не мог и предположить, что все обернется именно так. Он знал, что рано или поздно ему придется вскрыть этот полированный до блеска металлический чемодан с кодовыми замками. Его погибший в авиакатастрофе друг детства в качестве адвоката вел дела нью–йоркского миллионера Лоуренса Максвелла. Если бы Мейсон несколько опрометчиво — по крайней мере так оказалось в результате — не пообещал разобраться с делами мистера Максвелла, возможно, мы никогда не узнали об этой истории. Однако, что сделано, то сделано, и отступать было некуда.

Мейсон долгое время пытался уговорить самого себя, что стальной кейс может подождать еще. Однако каждый раз, когда он брал Е руки отполированную до зеркального блеска стальную коробку, его мучила совесть за неисполненное обещание.

Всякий раз, берясь за новое дело в качестве заместителя окружного прокурора со стороны защиты, он давал себе слово не поддаваться эмоциям. И всякий раз, особенно последнее время, эмоции подводили его. Чувства вырывались наружу, не давая довести начатое до конца. Так было в случае с обвинением Дэвида Лорана в убийстве его жены Мадлен. Мейсон пытался апеллировать суду присяжных заседателей, налегая на чувства, однако в результате это привело лишь к проигрышу дела. Дэвид Лоран был оправдан и вместе с Шейлой Карлайл покинул Санта–Барбару. Долгое время никто не знал, куда они отправились, однако затем кто‑то из журналистов повстречал их в Сан–Франциско. Очевидно они все‑таки решили соединить свои судьбы.

Сеймур–Сити — перевалочный пункт на пути к Нэшвиллу. Внимательность и еще раз внимательность — Мейсон едва не теряет свое последнее имущество. В Нэшвилле идет дождь. На перекладных — до Бостона, а потом в Нью–Йорк. Тайна стального кейса. Миллионер Лоуренс Максвелл оставляет все свое состояние Вирджинии Кристенсен, владелице художественной галереи. В одну и ту же воронку снаряд дважды не падает. Здравствуй, Нью–Йорк.

Мейсон проснулся из‑за того, что кто‑то толкал его в плечо.

— Эй, парень, проснись, приехали.

Открыв глаза, он увидел перед собой радостную улыбку водителя, который, указывая на дорожную табличку, сказал:

— Сеймур–Сити.

Тревожные предчувствия охватывают Мейсона. Вспоминать лучше о хорошем. Манхэттен — сердце Нью–Йорка. Девушка за окном напротив. Мейсону удается развеять тоску, обнаружив в таинственном чемоданчике маленький сюрприз. Деньги всегда облегчают жизнь, хотя не всегда в силах изменить ее. Рестораны французской кухни всегда были слабостью Мейсона. Отель «Билдмор» — вполне подходящее место для усталого путника.

В Нью–Йорке было тепло, хотя последние лучи солнца исчезли за полчаса до того, как самолет авиакомпании «Американ Эрвейс» приземлился в аэропорту «Ла–Гуардиа». Тепло и душноватый воздух поднимались кверху, обволакивая Мейсона словно одеялом. Он шагал к зданию аэровокзала, ощущая на себе удивленные взгляды спутников. Ничего удивительного — его измятый костюм и несвежая рубашка резко контрастировали с аккуратной прической и чисто выбритым лицом.

Мейсон давно не был в Нью–Йорке и радовался встрече с этим огромным безумным городом, словно соскучившийся по далекому, но настоящему дому.

Юношеские воспоминания снова нахлынули на него. Он вспоминал здания «Метрополитен Опера» и нейтрального вокзала с их ослепительно сверкающими нижними этажами и темными массивами. Эти здания таинственной архитектуры с вдруг взметнувшимися вверх кое–где белыми стенами, казались Мейсону более таинственными, чем венецианские «Палаццо» в карнавальную ночь. Мейсон любил огненную красоту этого города. Он радовался своему возвращению сюда. И вдруг, непонятно откуда, у него возникло ощущение, что следующие несколько недель принесут ему ощущение триумфа и необыкновенную трагедию. Он не мог понять, откуда у него появилось это ощущение. Возможно, крепко зажатый в руке полированный металлический кейс обладал какой‑то таинственной экстрасенсорикой. Возможно, перемешавшиеся в душе воспоминания молодости и ощущения водоворота жизни, в который он попал даже находясь вдали от этого гигантского урбанистического монстра, заставляли его трепетать в ожидании будущего.

Когда Мейсон впервые приехал в Нью–Йорк, он смотрел вперед с каким‑то ликующим нетерпением. Чувство, которое он испытывал сейчас, можно было назвать авантюрным ожиданием. Словно будущее не было заранее расписано, казалось туманным, исполненным духом приключений.

Утро в отеле «Билдмор» приносит Мейсону несколько приятных мгновений. Радость не может продолжаться долго. Звонок в адвокатскую контору «Эрл Карлайн энд Коддингтон». Мейсона давно ждут. Встреча с мистером Коддингтоном окутана завесой таинственности. Тревога в душе Мейсона нарастает, Лоуренс Максвелл по указанному адресу отсутствует. Жаркий летний день приносит один сюрприз за другим. Адвокатская контора обеспокоена по поводу завещания мистера Лоуренса Максвелла. Мейсону не суждено надолго задержаться в Нью–Йорке. Место назначения — Бриджпорт, штат Нью–Джерси.

Крепко выспавшись, Мейсон поднялся с постели в номере отеля «Билдмор», когда огромные стенные часы показывали начало одиннадцатого. Лениво поднявшись с постели, он отправился в ванную и ближайшие полчаса посвятил тому, чтобы окончательно стереть с лица следы продолжительного запоя. Ему удалось сделать это благодаря широкому выбору парфюмерии.

Закончив с утренним, а точнее уже с дневным туалетом, Мейсон вышел из ванной и заказал в номер завтрак. С аппетитом поглотив несколько салатов и яичницу, Мейсон с чашечкой кофе в руке удобно расположился в кресле возле столика с телефоном и стал разрабатывать план дальнейших действий. Во–первых, ему необходимо было позвонить в контору Эрла Карлайна и договориться о встрече с одним из компаньонов. Во–вторых, неплохо было бы узнать что‑нибудь о своем будущем клиенте — миллионере Лоуренсе Максвелле. В–третьих, Мейсон намеревался найти парочку своих старых друзей, с которыми весело проводил время в нью–йоркских барах во времена своего студенчества.

Узнав в справочной службе номер телефона адвокатской конторы «Карлайн энд Коддингтон», Мейсон немедленно позвонил туда. Секретарша любезно ответила, что мистер Карлайн находится в отпуске где‑то на Гавайских островах, а вот с мистером Джозефом Коддингтоном он может переговорить.

— Добрый день, — сказал Мейсон. — Мистер Коддингтон?

В пятидесяти милях к северу от Нью–Йорка. Бриджпорт — типичная одноэтажная Америка. Некоторые сведения о Лоуренсе Максвелле. Вилла с дорическими колоннами на окраине Бриджпорта. Тайна миллионера. Сердечные болезни не обходят стороной даже самых состоятельных людей. Ночь приносит избавление от боли.

Огромную старинную виллу с дорическими колоннами, построенную еще в колониальные времена, и теперь принадлежавшую миллионеру Лоуренсу Максвеллу, в Бриджпорте знал каждый. Никто уже давно не задавался вопросом, каким образом был нажит этот капитал. Этот вопрос не существовал просто потому, что все знали: Максвелл может все. Таких людей, как он, в провинциальном городишке Бриджпорт было совсем немного, их можно было сосчитать по пальцам одной руки. Такие люди, как Максвелл, были на виду и в то же время никто ничего определенного о них не знал. Максвелл мог с одинаковым успехом торговать акциями компании по озеленению цветущих лугов Аляски, либо заниматься производством многоразовых детских подгузников. Вполне возможно, что этим он тоже занимался. Однако это уже не имело особенно существенного значения.

Главное, что Максвелл был богат. Он мог купить сенат, конгресс, участок под застройку на луне, пробурить скважину в Саудовской Аравии.

Лоуренс Максвелл чувствовал себя абсолютно независимым и делал только то, что нравилось и приносило удовольствие ему одному. Для него как бы не существовали все остальные. Люди вокруг могли совершенно исчезнуть, не оставив от себя никакого следа, и даже после этого Максвелл не вспомнил бы о их существовании. Это был человек, которого интересовали только собственные страсти и переживания. Разбогатев пару десятков лет назад, он уже давно жил своей собственной, мало кому известной жизнью.

Возможно, именно потому он и поселился в Бриджпорте, что в таком городе как Нью–Йорк был всегда на виду. Ему не слишком хотелось привлекать к себе излишнее внимание кого бы то ни было — прессы, женщин–вампиров, постоянно возникавших неизвестно откуда жуликов и прочей, тому подобной братии.