B пору молодости авиации, когда деревянные каркасы «летательных аппаратов» обтягивали материей, перед взлетом заносили хвост легонького самолетика, чтобы разбег был точно по ветру. Ой, сколько хвостов надо было заносить, прежде чем впервые сам полетишь!

Современные самолеты по ветру не крутят, однако для будущих пилотов аэродромной работы и теперь достаточно.

Мечтают мальчишки о морях, дальних странах и капитанском мостике. А кто будет палубу драить? Кто будет в машинном отделении вахту нести? Через все это капитану надо пройти непременно. Так и у железнодорожников. Хочешь водить поезда, любо не любо, а насмотришься электровозу под брюхо из ремонтной канавы. А в канаве и грязь, и тяжелая работа.

Пассажирский идет — залюбуешься! Он словно не идет — пролетает. Ляжешь в траву и видишь над рельсами только сплошной стооконный вагон. Колеса растворяют скорость, смазывая заодно и межвагонные промежутки. И летит зеленая стрела!

Мы росли среди паровозов. Листали отцовские учебники и перерисовывали красивые машины в свои альбомы. Даже на майках нам с братом мать вышила паровозики.

Мимо депо мы бегали купаться, через угольный склад — в школу. В механическом цехе за дощатой перегородкой располагалась деповская парикмахерская. Туда сначала водил нас отец, а потом мы и сами находили дорогу, обходя строгие пропускные будки, сторожей и дежурных. Нырнешь в калитку большой паровозной воротины как в парилку. В это отделение машины ставились на срочный ремонт. Котлов не тушили, потому и было тут парно и дымно. В следующем отделении паровозы стояли холодные, частью даже разобранные. Что-то около них подстукивали, подкручивали, подпиливали деловитые промазученные слесаря. Такой же промасленный был и их мастер. Крохотным молоточком на тонкой метровой рукоятке он вызванивал паровозные части, светил в каждую щель свечкой и писал мелом по черным паровозным бокам корявые буквы, цифры и какие-то непонятные знаки.

В депо, однако, паровоза во всей его красе не увидишь. С поездом на перегоне, на скорости — вот где он красавец!

В лес мы ходили вдоль железной дороги. За ягодами, за грибами, за дровами — всё с поездами рядом. По свистку, по «дыханию» издали узнавали, пассажирский идет или грузовой. А как вывернется он из-за елок, тут и вовсе не ошибешься. Грузовой паровоз — черный, пассажирский — зеленый на больших красных колесах.

Во время войны был у нас даже «свой» бронепоезд. Однажды смотрим — стоит в деповском тупике! Вообще-то это был не весь бронепоезд, только бронированный паровоз. И без пушек, и без пулеметов. Все равно это очень здорово. Броня была изранена: на тендере чернели рваные пробоины, не счесть вмятин и мелких осколочных дырок. По обгорелой краске уже поползла ржавчина. И все-таки это была военная боевая машина. Запасной тупик — место безлюдное, и мы почувствовали себя здесь полными хозяевами.