В первом томе представлено творчество В. С. Курочкина, видного поэта некрасовской школы, редактора «Искры», «автора ее направления», как писал о В. Курочкине его современник. Его выступления на страницах «Искры» со стихами, фельетонами, переводами, статьями привлекали широкое внимание читателей, сделали поэта одним из самых популярных людей в России.
ПОЭТЫ «ИСКРЫ»
Вступительная статья
ВАСИЛИЙ КУРОЧКИН
Биографическая статья
Подводя итоги истекшего 1875 г., П. Л. Лавров в своем лондонском журнале «Вперед» так откликнулся на смерть Василия Курочкина: «Он не был в наших рядах, но он был одним из подготовителей русской мысли к восприятию социальной истины; он был один из честных борцов недавнего прошлого, и теперь, когда наше доброе слово не может уже повредить ему, мы заносим его имя с почетом на наши страницы, как имя одной из крупных сил отжившего периода, но сил задушенных и измельченных»
[60]
. Несколько раньше Н. К. Михайловский, сетуя на равнодушие русского интеллигентного общества 1870-х годов, писал в некрологе Курочкина: «Тридцать-сорок человек шло за гробом человека, который каких-нибудь пятнадцать лет тому назад был одним из самых популярных людей в России, журнала которого боялись, стихи которого выдержали не одно издание»
[61]
.
Облик Василия Курочкина как человека, поэта и журналиста теснейшим образом связан с эпохой 1860-х годов. Незаурядный поэт, замечательный переводчик, редактор знаменитой «Искры», он играл весьма заметную роль в литературном и общественном движении этого времени.
Отец поэта, Степан Иванович Курочкин, был дворовым кн. В. А. Шаховской. С детских лет Степан Иванович «был употребляем… к письменным делам», а в 1813 г., когда ему уже шел тридцать второй год, Шаховская отпустила его вместе с женою и малолетним сыном на волю. С. И. Курочкин переехал из Нижегородской губернии в Петербург и поступил на государственную службу. Мало-помалу повышаясь в должности, он в 1822 г. получил чин коллежского асессора, который давал тогда потомственное дворянство
[62]
.
Василий Степанович Курочкин родился 28 июля 1831 г. в Петербурге. Еще ребенком он лишился отца и воспитывался в доме своего отчима, полковника Е. Т. Готовцова (ум. в 1846 г.). Десяти лет Курочкина отдали в 1-й кадетский корпус, а в 1846 г. он перешел в другое военно-учебное заведение — Дворянский полк. Характер обучения в Дворянском полку, казарменная обстановка, палочная дисциплина, малограмотные педагоги подробно описаны в воспоминаниях одноклассника Курочкина, впоследствии известного географа и путешественника М. И. Венюкова. Были среди педагогов и некоторые исключения, например петрашевец Ф. Л. Ястржембский, читавший курс статистики (в нем излагались и общие основы политической экономии) и оказывавший благотворное, гуманное влияние на своих воспитанников.
М. И. Венюков писал: «Остроумный поэт, издатель „Искры“, Вас. Курочкин был моим одноклассником; в способностях его сомневаться трудно, за поведение упрекнуть было нельзя, потому что оно всегда было благородно, независимо-честно. Но вот эта-то честная независимость и некоторая небрежность в одежде и слабость по фронту заперли ему дорогу в мир горний. Начальство в лице скота Рышковского (ротного командира) преследовало бедного отрока-поэта и вместо того, чтобы содействовать развитию его таланта доставлением ему возможности читать лучшие произведения поэзии, мучило его мелкими придирками»
ОРИГИНАЛЬНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
1. «Мы рано стали жить, игривыми мечтами…»
2. НИ В МАТЬ, НИ В ОТЦА
3. РАССКАЗ НЯНИ
4. «Как в наши лучшие года…»
5. ОБЩИЙ ЗНАКОМЫЙ
СТИХОТВОРЕНИЯ, ПРИПИСЫВАЕМЫЕ КУРОЧКИНУ
104. «Долго нас помещики душили…»
105. «Много прошло их с безличной толпою…»
ПЕРЕВОДЫ И ПЕРЕДЕЛКИ
Песни Беранже
106. СТАРЫЙ КАПРАЛ
107. ВЕСНА И ОСЕНЬ
108. ПАДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ
109. СТАРУШКА
110. КАК ЯБЛОЧКО, РУМЯН
Неизвестный автор
151. АМЕРИКАНСКИЙ ПРИНЦ И АФРИКАНСКАЯ ПРИНЦЕССА
ЛИРИЧЕСКАЯ ОПЕРА В ТРЕХ ДЕЙСТВИЯХ И ШЕСТИ РИФМАХ С ПРОЛОГОМ
ПРОЛОГ
ДЕЙСТВИЕ 1
Принц и Принцесса (входят по совершении брачного обряда).
С законным браком, принц.
ДЕЙСТВИЕ 2
За сценой происходит сражение. Слышны удары сабель. Принц входит, преследуемый врагами, сражается с ними и падает, убиенный. За ним входит Принцесса.
Супруга!
ДЕЙСТВИЕ 3
Паллада усмотрела храбрость американского принца и положила предел преследованиям злобного Рока. Блещущая славой богиня, восседя на позлащенном кресле и указуя на бездыханный труп, глаголет сице:
Я жизнь тебе дарю!
Альфред де Виньи
152. СМЕРТЬ ВОЛКА
Альфред де Мюссе
153. ДЕКАБРЬСКАЯ НОЧЬ
Марк Монье
154. ПРИНЦ ЛУТОНЯ
(КУКОЛЬНАЯ КОМЕДИЯ)
Несколько слов от автора-переводчика
Предлагаемая шуточная комедия заимствована (я не могу по совести назвать свой веселый труд переводом) из вышедшей в 1871 году книжки «Théâtre des marionnettes» par Marc Monnier и в подлиннике носит заглавие «Le roi Babolein». Кроме нее, в книге помещено шесть комедий, представляющих последовательно сатиры на европейские события последнего времени. «Le roi Babolein», как сатира, не имеющая непосредственной цели и при общем ее литературном значении не заключающая в себе никаких политических намеков, представляет все удобства для ознакомления русской публики в переводе с замечательною книгою Марка Монье.
К читателю
(Из предисловия Виктора Шербюлье к книге «Théâtre des marionnettes»)
Друг-читатель, позволь тебе рекомендовать этот томик. Это сборник комедий в стихах, и — не в обиду тебе — действие их происходит в фантазии, действуют же в них куклы. Не возражай мне раньше времени, что куклы не интересуют тебя, как существо относительно высшей породы. Марионетка пляшет в направлении, сообщаемом ей невидимою ниткою. Если ты можешь объяснить мне, чем это определение не подходит к нам, людям, я — клянусь тебе — соглашусь, что ты перехитрил меня. У нас, кукол, покрытых плотью, разум, конечно, из более тонкой материи, весь механизм наш сложнее, идеи не так просты и страсти менее непосредственны; мы любим пространные и нелепые рассуждения; мы громадными усилиями достигаем цели: удалиться как можно дальше от нашей природы. У нас нет заблуждения, на котором мы бы не построили теории, красноречиво доказывающей, что мы правы в нашей неправде, — мы никак не можем в оправдание наших пороков ссылаться на наивную чистоту нашего сердца: условные требования чести сделали из нас педантов и софистов. Как неизмеримо откровеннее, наивнее и проще нас деревянные куклы! Им неизвестна путаница наших слов и понятий: у них лица действительно зеркала душ, и их страсти приводятся в движение нитками так же непроизвольно, как их жесты. Эти маленькие механизмы то поют, то плачут, то ругаются — как бог на душу положил, — и при этом физиономии их сохраняют всегда одно и то же выражение. Они прямо вываливают всё, что им ни придет в голову, беззаветно смеются или орут во все легкие, смотря по тому, какая их шевельнет нитка. И всё это просто, всё это уморительно-балаганно, хотя иногда в деревянных дощечках их груди вспыхивает такой гнев, перед которым бледнеет наше холодное, сдерживаемое теориями негодование.
Тебя, может быть, скандализируют палочные удары, обыкновенно в изобилии расточаемые марионетками в этом идеальном королевстве фантазии, где действительно палка является безапелляционным орудием решения наисложнейших вопросов. Не скандализируйся, однако, и не относись к бедным марионеткам презрительно. Не думаешь ли ты, что палочных ударов рассыпается кругом тебя меньше? Когда тебе самому делают честь, угощая ими тебя в форме, несколько менее оскорбляющей твою гордость, неужели ты так наивен, что не чувствуешь на себе их силу? Друг-читатель, поверь, какая бы палка ни управляла нашими судьбами, она всё равно отзывается больно в спине и в душе унижением.
Прими еще вот что во внимание. Во всех комедиях, которые мы привыкли видеть, сидя в театральных креслах, перед тобою обыкновенно проходят великодушные банкиры, бескорыстные чиновники, идеальные лавочники, олицетворяющие собою незыблемые гражданские и семейные начала. Все они действуют как будто взаправду, рассуждают о добродетелях и процентных бумагах, вежливо расшаркиваются с дамами и девицами высшего и среднего круга, иногда даже с умеющими держать себя в обществе и роскошно одетыми пейзанами. Но в конце концов, прежде чем опуститься занавесу, молодой человек Артур непременно на глазах твоих соединяется узами Гименея с девицей Евгенией. Я ничего не имею против этого брака; это уж так определено свыше; но с незапамятных времен — свадьба Артура и Евгении, и каждый день ничего больше, как свадьба Артура и Евгении, — согласись, в этой развязке нет ничего тобою непредусмотренного, следовательно, вряд ли она тебе может всегда доставлять удовольствие. Позабудь же на полчаса свои обычные зрелища, приложи глаз к стеклам вертепа, расставляемого перед тобою поэтом, и перенесись с ним без всякой задней мысли в наивные страны абсурда, чтобы позабыться на время «в чародействе красных вымыслов». Ты увидишь между разными диковинками дровосека, злою игрой случая обратившегося в принца. Ты увидишь, как он сначала счастлив своим новым жребием, и как скоро затем следует разочарование, и он возвращается в лес свой. Его жена — воплощенная житейская мудрость, не лишенная своего рода безыскусственной грации и полная любви. Она рассуждает как нельзя лучше для куклы; правдивое чувство ее еще удивительнее: уверяю тебя, я не много знаю сердец, которые бились бы так верно и правильно, как это деревянное сердце. Послушай, например, ее рассуждения о тщете земного величия и преимуществах перед нею темной, спокойной доли. Всё это, конечно, ты не раз слышал, но автор заставил для тебя говорить кукол их простым безыскусственным языком, чтобы нехитрые истины не затемнялись перед тобою обычными и только условно-необходимыми хитросплетениями.
Еще одно — и последнее слово. Ты будешь смеяться, читая эти комедии, — это удивительно много для нашего времени! Да, марионетки взяли на себя смелость быть веселыми: их слова могут разогнать твою меланхолию, и, так как смех дело очень серьезное, может быть, ты и призадумаешься. Если же ты боишься приливов к голове крови и не хочешь думать — будь доволен тем, что ты посмеешься — все-таки выхватишь у неумолимой злобы жизни веселый час, в который забудешь нестройный тяжелый шум, иногда очень чувствительно терзающий слух твой в вечном поступательном движении нашей старой планеты.
1. ХИЖИНА В ЛЕСУ
За сценой стучат.
Кто там?
2. ЗАЛ ВО ДВОРЦЕ
3. СТОЛОВАЯ ВО ДВОРЦЕ
Ваша светлость, публицист…
