Эти рассказы о моей службе в Советской Армии, являются своеобразными вспышками памяти, иногда со сведениями со стороны от других участников событий, составленных в хронологическом порядке.
Вместо предисловия
С чего же все началось? Я конечно не в общефилософском смысле, а в том, с чего это я, спустя тридцать лет, решил просканировать свою память? Так, забывается же все! Сейчас уже многое стерлось и развеялось, а что-то вспоминается, как будто все было вчера. Не сказать, что стерлось ненужное, а осталось важное и дорогое, как-то все вперемежку и воспоминания с каждым годом все лоскутнее и фрагментарнее. Я попытаюсь вспомнить все, как было и что было со мной во время моей службы в Афганистане, и до него, тем более, что вдруг, неожиданно назрела такая необходимость. Потому, что заболеваешь всегда неожиданно, а я чуть было, вдруг не «подравнялся». Обидно было бы не успеть сделать дело, которое из года в год откладывал на «потом».
После новогодних праздников 2012 года я почувствовал, что мой организм стал сильно сбоить, и мне показалось, что у меня авитаминоз, не хватает витаминов в рационе. Лечиться решил мандаринами. Закупал и съедал их килограммами. Облегчения не наступало, скорее наоборот вялость и жажда только усилились. Как, у того лося из анекдота — «Я все пью, пью, а мне все хуже и хуже…». Вскоре упало зрение, сразу на шесть единиц за один день. Пора было уже что-нибудь делать. На районную поликлинику надежды не было. Прежде я не раз пытался записаться к эндокринологу, но на стадии сдачи анализов все срывалось, состояние, наверное, было не критичное, да и куча других «но» не давали мне возможности провериться, ну не давала мне врач направление к эндокринологу и все тут. Поэтому решил идти в обход. Записался через профком института на платную проверку зрения, где выявилось подозрение на катаракту. Для подтверждения диагноза добился направления в МНТК микрохирургии глаза. Диагноз подтвердился, и окулист поинтересовался моим мнением, откуда мол, у меня такая зараза?
— Отец у меня, год назад, от диабета умер. Возможно и у меня сахар повышенный.
— Вы знаете, вполне возможно! Вам нужно провериться у эндокринолога и если сахар подтвердится, то могу Вас обрадовать — возможно, снизится сахар и исчезнет катаракта. Я Вам сейчас направление выпишу.
Так я стал обладателем вожделенной бумажки. Потом был визит к врачу и опять куча анализов с требованием не менять режим питания, чтобы отследить тенденции. В конце концов, подошло время повторного визита и оглашение «приговора». Ходил я к тому времени с большим трудом, контролируя каждый шаг, чтобы не свалиться, будто сквозь черную вату какую-то продирался. С большим трудом, но дошел я все-таки до окошка регистратуры, где мне посоветовали прийти в другое время, так как мой врач заболела, и на работе ее нет, хотя анализы пришли, но мне придется их сдать повторно, так как они испорчены. Действительно все бланки перечеркнуты красным, и запись имеется, мол, пациент перед анализами плотно поел. Вот врачи-убийцы, я же рядом с ними почти три часа просидел, пока анализы на сахар сдавал, хотя бы слово сказали, что у меня сахар в крови больше двадцати пяти единиц поднялся, а диабетическая кома после двадцати пяти регистрируется и немедленно скорая помощь для госпитализации вызывается.
Часть первая. УЧЕБКА
ПРИЗЫВНИК
Первый раз за пять месяцев после призыва в армию, отдыхаю. Лежу на панцирной сетке в полковом медпункте и ничего не делаю. Даже сержанты, отдыхающие на соседних койках, шуршать не заставляют. В самый первый день подошли и потребовали, чтобы я метнулся за тряпкой и ведром, а потом занялся дезинфекцией помещения путем методичного возюканья тряпкой по полу. Показал им свои ноги — отстали. Вот с тех пор, я успешно притворяюсь больным. Хотя почему притворяюсь?…. Подтягиваю одеяло и смотрю на свои ноги. Жуть! Ниже колен они сине-серые, но не болят, уже не болят. Чем я беззастенчиво пользуюсь и отсыпаюсь….
Появилось время вспомнить, как я здесь оказался. Жизнь последнее время несется как бочка с горы, а я внутри этой бочки и управление изнутри не предусмотрено. Так, что пытаюсь смотреть на все события, как бы со стороны, и хоть путь этой бочки еще не окончен и перспективы тревожные — впереди Афган, но пытаюсь быть оптимистом…
Хотел ли я идти в армию? Даже не знаю… Что толку рассуждать, если все уже предопределено, но я попытался чтобы эти два года не были скучными. Самыми нескучными войсками мне казались ВДВ — воздушно-десантные войска. Романтика! Фильм опять же недавно вышел, «В зоне особого внимания» называется. Думаю, не один я, после него десантом заболел. Я даже на него сценарий отыскал и прочитал. Тоже круто, жаль некоторые эпизоды в фильм не вошли…
Сам я себя богатырем никогда не ощущал, и как бы грудь «колесом» не выпячивал, медкомиссию к прыжкам мог и не пройти, тупо не хватало одного сантиметра до положенных ста семидесяти, да и «качком» не был. Поэтому у меня появился «ПЛАН»…. В геологоразведочном техникуме, где я тогда учился, появилась идея набрать две группы в ДОСААФ для прыжков с парашютом и для обучения вождению автомобиля. Мне показалось, что с группой единомышленников мне легче будет пройти медкомиссию и прыгнуть из самолета положенные три раза. Облом, однако…. Сколько бы я не бегал и не уговаривал студентов собраться в группу и прыгнуть с парашютом, но все почему-то выбирали обучение на вождение гипотетического автомобиля. Срок заявки, тем временем, подошел к концу, и я направился в ДОСААФ для регистрации группы будущих парашютистов. Надо сказать, что ребята хорошо повеселились, принимая у меня заявку на группу из одного меня, но все-таки я получил направление для медкомиссии на следующий день. Ночка выдалась длинная, кажется, я даже уснул. Просто я где-то читал, что рост человека непостоянный в течение дня, утром человек выше, а к вечеру он утаптывается. Вот и решил усугубить эффект, привязал к ногам растяжки из резины, а сам всю ночь ворочался и пытался стать длиннее. Как бы то ни было, но утром мне удалось зафиксировать свой рост на ста семидесяти сантиметрах и получить запись параметров в медицинской карточке. Прошел комиссию и на десять дней с утра до ночи усваивал ускоренный курс парашютного дела. В пятницу вечером под присмотром инструктора уложил парашют, который должен будет мягко спустить меня на землю и пошел спать.
Утром вся наша группа ускоренного выпуска была в Бердске на аэродроме. Одели основной и запасной парашюты, и тут меня ждал сюрприз. В группе прибывшей несколько позже, и так же построившейся в ожидании своей очереди, я узнал своего брата Юру.
КУРОК
— Батарея! Подъем!!!!
Вот, зараза! Неужели и у меня такой же противный голос, когда я стою на «тумбочке» и ору эту же фразу? Хуже для ушей, чем наш старый ржавый почтовый ящик. В детстве ненавидел забирать из него газеты…. Пробирает до «мурашек», но бодрит, мигом скатываешься с кровати и впрыгиваешь в штаны с сапогами, затем с голым торсом на утреннюю пробежку…
Бегать не люблю, но терплю. Посмотрю на Толика Солянникова, который пыхтит рядом, красный как рак, но упорно перебирает ногами и продолжаю сопеть рядом. Беспокоит другое, если Толик после бега прибегает красный, как после бани, то я на финише белый, как бумага. Одно утешает, что утренние пробежки вокруг территории полка уже лучше переношу, значит, бег на пользу организму идет.
После бега занятия на спортгородке. Турник, качание пресса и «крокодил» — это такая горбатая железная конструкция по которой лезешь, перебирая руками за перекладины, все выше и выше, а руки на самом верху очень желают разжаться…. Вот и дергаешься в трех метрах от земли, пытаясь поймать следующую перемычку и стараясь проползти дальше и если уж руки откажут, то пусть это будет где-нибудь поближе к земле, что бы не так больно падать. Тоже неплохой мотив, кроме матюгов наших сержантов, пройти «крокодила» и не сорваться.
После спортгородка, бегом в казарму. Умываемся, зубы чистим, тщательно бреемся и подшиваем воротнички. Если внешний вид сержантов не устроит, то добриваться придется шпилькой от парашюта. Это пружинка такая маленькая. Нужно согнуть ее приложить к щеке, распрямить и дернуть…. Вот такая эпиляция в воспитательных целях. Больше всего не везло «Молдованину», ему бриться приходилось минимум два раза в день, иначе его черная щетина выглядела минимум трехдневной.
ПОЛИГОН
Ну, вот, можно сказать, добрались. Добежали, дохромали и доползли. Вокруг запустение и сырость. Одноэтажные деревянные казармы выглядят как старые бараки. Некоторые окна скалятся осколками стекол. Это и есть теперь наш дом на ближайшие два — три месяца. Первым делом нам опять предстоит переводить эти строения в категорию «жилое помещение». Жаль, что отопления нет, и не предвидится, а уже зима. Осколки разбитых окон сразу же пошли на скребки, правда, они очень быстро затупились и я отпросился в поиск, на свободную охоту….
В ближайших казармах шла такая же суета, как и у нас. Там ловить нечего. Расширяю спираль поиска и вижу невдалеке два новых здания. Видно, что в них никто не жил и недавно их активно достраивали. Окна кое-где уже застеклены, а размеры стекол ведь стандартные. Можно попытаться отремонтировать рамы в нашей казарме. Это, скорее всего, готовят офицерское общежитие. Поэтому действую очень аккуратно, а то товарищи офицеры за свой комфорт начнут переживать и устроят мне мстю. Осторожно вытаскиваю из двери забитый гвоздь, разблокирую двери и вхожу внутрь. Какие-то доски, щепки, известь, куски обоев, а стекол нет. Нет битых стекол, целые кое, где попадаются. Поэтому беру несколько листов, которые вроде бы подходят по размеру, и ходу оттуда.
Стекла подошли не все, как раз на скребки осталось. Все! Немножко отдохнул пока ходил, и снова к станку. Наши поскребушки не отменяют всего запланированного. Мы сильно мерзнем и много бегаем, ползаем и окапываемся. Постоянная сырость не дает согреться. Хорошо, что ночью разрешили поверх одеяла накрываться еще и шинелями, но здоровье у всех пошатнулось. Может, совпало так, но скорее всего среда нашего обитания и недостаточные меры в личной гигиене, способствовала одновременной вспышке и дизентерии и гепатита. Мы в очередной раз скребли пол в казарме, срезали черные следы от сапог на полу. Запоминали, что нельзя бездумно бегать по казарме в натертых ваксой сапогах.
Работаем ночью, так как все сроки вышли, а завтра очередная проверка, после инспекции командира полка на полигон. Первая проверка закончилась огромной клизмой для всех наших командиров, в основном из-за наших неаккуратно заправленных кроватей. У кого-то лучше, у кого-то хуже, а должно быть пусть безобразно, но однообразно. Поэтому перед нами резко была поставлена задача, научиться заправлять свои спальные места. Так как главный лозунг армейской учебы:- «Не доходит через голову, дойдет через ноги!». Мы попарно подняли свои двухъярусные кровати и вынесли их из казармы. Построились в колонну и, прихватив мебель, побежали вдаль. Километра через три, в степи, обнаружилась ровная площадка. Там мы по ниточке начертили план казармы, расставили свои кровати и стали учиться их заправлять. Раз десять повторили процедуру, пока Ярсак не кивнул благосклонно, но пообещал, что если небрежность повторится, то повторится и кросс с отягощением, но расстояние уже не будет таким мизерным. Побежали, побежали….
Кровати заправили, расставили, теперь скребем пол. Его еще мастикой покрывать и «Машкой» затирать. Дальнейшее помнится довольно смутно. В каком-то отупении, из последних сил, водим скребками по полу. Потом, то один, то другой боец валится на пол. Некоторые поднимались и снова скребли. Затем мне показалось, что начала мигать лампочка и очнулся я во временном медпункте, на кровати. Вместе со мной в ту ночь из нашей казармы унесли шесть человек. Раньше, конечно, была убыль личного состава, но не такими темпами! У всех подозрение на гепатит, теперь лежим и зреем. Тех, кто пожелтел, сразу увозят в госпиталь. Обычно долго никто не задерживался. День, другой и койка освободилась. Лежу уже третий день. Мордоворот в белом халате уже косо на меня смотрит и в глаза заглядывает, веко оттянет и заглядывает, думаю, хочет выгнать симулянта обратно в казарму. Больно уж часто удивляется тому, что я не пожелтел. Пока лежу и есть свободное время, нужно заняться своей ногой. Натер я левую ногу, еще, когда впервые бежали с аэродрома в часть. Так теперь и хромаю, даже привык уже. Незалеченная ранка подсохла и заражение пошло внутрь. Ахиллесово сухожилие в последнее время распухло и пульсирует, чувствовалось, что все там загноилось. Местные эскулапы доверия у меня не вызывали, поэтому раздобыл бинт и зеленку, она почему-то была синего цвета, решил сделать себе операцию. Обжег на зажигалке лезвие безопасной бритвы и, сев на ступеньки медпункта, начал себя потихоньку сострагивать, срезать ороговевшую кожу. Справился. Не ожидал, что столько гноя будет. Продезинфицировал и даже засыпал каким-то порошком, вроде стрептоцида, все замотал и пошел дальше отсыпаться. Странно, но прихрамывал я еще месяца два, хотя нога уже не болела.
КОМАНДИРОВКА
С
идим, свесив ноги, в проеме открытой двери нашей теплушки. Поезд стоит уже около часа. Вчера загрузили наше изделие «2С9» на платформу. Взводный лихо заскочил по сходням и развернулся на 90 градусов. Опустив машину почти на днище, Ярсак захлопнул люк и стал руководить процессом закрепления «НОНы» для транспортировки. Вбили клинья под гусеницы, и в отверстия на платформе пропустили несколько раз мягкую железную проволоку, продев ее в проушины на броне. Ломиком сделали скрутку, чтобы проволока натянулась, и машина жестко встала на платформе. Надели брезентовый чехол и повесили на ствол бутафорский крюк. Все! Теперь мы сопровождаем какой-то подъемный кран, а не самоходку.
Быт у нас в пути довольно незамысловат. Сделали в самом темном закутке лежанку и застелили ее матрасами. Темный закуток, это потому, что там дыр поменьше, и не так сквозит. Поставили маленькую чугунную «буржуйку» и постоянно топим эту прожорливую… короче, очаг. Дров постоянно не хватает. Выскакиваем по очереди, на каждой остановке и рубим кусты под насыпью. Борька таскает ветки, а я рублю их в вагоне, сантиметров по тридцать, чтобы в печку вошли. Потом меняемся.
Живем в «теплушке» втроем: я, Борька Введенский и Михайлов, наш сержант. Ярсак где-то впереди обосновался, там условия цивилизованнее, но постоянно нас навещает. Мазуров слинял сразу после погрузки, его мама увела. Пообещала взводному, что в Чирчике ее «сыночка» обязательно будет. Видимо, хороший бакшиш Ярсаку отломился, да и уходит он от нас после поездки. В спортроту его переводят, наверное, тоже мама постаралась. Суперпробивная и энергичная дама. Ведь этот перевод, его точно от Афгана отмажет….
Поезд стоит, а мы сидим, ногами болтаем и на солнышке греемся. Хорошо…. Ветра нет, тепло, дрова нарублены и печку топить не нужно. Стоим мы в каком-то населенном пункте, домики, метрах в пятидесяти от нас расположены. Вдруг видим, от ближнего дома, к нам спускается какой-то дедок, в пиджаке и тюбетейке. На груди, целый «иконостас» из орденов и медалей….
— Здравствуйте воины!