Когда-то кто-то написал, что беда, перед тем как прийти, посылает предвестником свою тень. Если бы люди за многие тысячелетия не растеряли способности предчувствовать надвигающуюся опасность, то сейчас бы предвидели ее так же, как крысы, покидающие в порту корабль, который должен затонуть в первом же рейсе, или ласточки, бросающие гнезда под крышами домов, которые вскоре охватит пламя пожара.

Но мы утратили такую способность, и никто не поможет нам ее восстановить. Наверное, поэтому в Порембе Морской никому и не снилось быть свидетелем необычных и загадочных событий, которые вот — вот должны были произойти. В тот тихий солнечный день ничто не предвещало трагедии.

Было лето. Поздняя послеобеденная пора. Солнце садилось, и от старинных домиков в стиле барокко ложились удлиненные тени на маленькую, опустевшую рыночную площадь городка. На площади привлекала внимание миниатюрная ратуша, с аккуратными цветниками, окруженная асфальтовым полотном, исчерканным, как это стало присуще большим городам шестидесятых годов XX века, широкими белыми линиями — знаками для водителей и пешеходов, хотя эти знаки, ни малейшего практического значения для Порембы Морской не имели. В настоящее время, по крайней мере, ни машин, ни прохожих не было видно. Ничто не могло заставить жителей в тихий жаркий полдень выйти из дома.

Возле одного из зданий, над входом в которое на овальной эмалированной табличке белел орел, польский государственный герб, стоял один — единственный небольшой автомобиль. Он, наверное, не принадлежал ни одному из здешних жителей, потому что в багажнике над кузовом громоздились чемоданы и всевозможные туристические принадлежности, связанные новенькими ремнями. Ни в машине, ни поблизости никого не было видно.

Но вот нарушили тишину чьи-то медленные шаги. Из узкой улочки, ведущей к площади, вынырнул старик в потертой кепке, выцветшей, неопределенного цвета рубашке с закатанными рукавами и широких полотняных штанах с подтяжками накрест. Из ведерка, которое он нес, торчала кисть, а из-под мышки выглядывал бумажный сверток.

Некоторое время молча стояли посреди комнаты.

— Как-то здесь странно, — тихо сказала Галина. — Мы одни в чужом доме, в гостях у человека, который умер… И эта женщина. Какая-то странная.

— Странная? — рассмеялся ее муж. — Простая, честная труженица. Была очень привязана к дяде. Нотариус прав. А теперь беспокоится только об одном: не откажем ли ей от места. Люди ее возраста каждую серьезную перемену воспринимают как катаклизм.

— Ты действительно хотел бы ее оставить?

Он пожал плечами: