Слейтер проснулся мгновенно. Чудовище медленно и неуклонно ползло к лицу Слейтера, и пара жутких когтей на хитиновых усиках плавно покачивалась на остроконечной голове в такт движению шести лап. Откуда-то из недр куполообразного туловища монстра раздавалось едва слышное пощелкивание, различимое только в абсолютной тишине крохотного спального отсека. Единственный глаз чудища, торчащий на лбу — огромный, фасетчатый, окрашенный в уныло-красный цвет марсианской пустыни, — уставился прямо в карие глаза молодого офицера. Слейтер приподнялся на локтях, сбросил одеяло и одарил незваного гостя уничижающим взглядом.

— И как только, черт подери, ты ухитряешься заманивать женщин в постель, если здесь ползают такие твари? — осведомились с порога.

Лейтенант Хельге Накамура в полном вооружении, облокотившись о косяк, с нескрываемым отвращением смотрел на грудь своего приятеля. Этот здоровяк японо-норвежского происхождения не питал особых симпатий к Слейтерову питомцу.

Слейтер протянул руку и снял с груди двухдюймового щелкунчика. Тот немедля принялся недовольно размахивать усиками и щелкать челюстями.

— Да ведь Хват совсем безобиден, — примирительным тоном произнес Слейтер, — и он никогда не укусит того, кто мне симпатичен, не правда ли, малыш? А сейчас он просто проголодался, вот и пришел к папочке. Видимо, тараканов и мусора в комнате уже не осталось. Между прочим, он куда удобнее кошки.

Как и предполагал Слейтер, послеобеденное заседание в кабинете командира форта не принесло ничего, кроме неприятностей. В течение двух часов силами всех, кого можно было снять с дежурства у орудий, большая часть последствий боя была устранена. Раненых доставили в госпиталь, убитых похоронили. Лишь груда выжженной земли отмечала теперь то место, где конвой попал в засаду. Сидя в кабинете коменданта, измученные и пропахшие дымом офицеры слышали отдаленный вой моторов — это вертолеты кружили над лесом, выискивая угнанные грузовики или хоть какую-нибудь цель для бомбежки. Никто не ожидал результата от этой затеи — операция руккеров была хорошо планирована.

Даже слишком хорошо. Еще предыдущей ночью большой отряд руккерских воинов, прикрываясь ковриками из травы, сплетенной с металлическими нитями, прорыл ходы к самым стенам форта. Затем они сделали подкопы в основание стены, каким-то образом обезвредив поставленные там мины. Металлические нити в травяных ковриках укрыли их от инфракрасных детекторов. Они были так близко, что даже гений не додумался бы искать их именно там. Они укрывались в таком месте, где никто и никогда не заподозрил бы засады. Хитро, ничего не скажешь!

Майора ван Шутена, который командовал фортом Агню на время отсутствия полковника Мюллера, ненавидели все его подчиненные. И он знал об этом. Розовощекий седовласый голландец был излишне суетлив, взбалмошен, а главное — абсолютно некомпетентен. Звание он получил благодаря связям в высших политических кругах, но даже наделенные немалой властью знакомые не могли продвинуть его дальше по службе, и это он тоже знал. Две кадровые комиссии подряд высказались против его выдвижения. Третья должна была состояться через три месяца, и майор прекрасно понимал, что за ней последует немедленная отставка. Разъяренный и напуганный недавней засадой, он искал среди своих офицеров козла отпущения.

— Слейтер, уж тебя-то я всегда считал ветераном Марса, бывалым офицером! — вопил ван Шутен, срываясь на визг, потому что чувствовал молчаливое неодобрение со стороны подчиненных. — Попасться на примитивную уловку! Из-за тебя мы потеряли семь единиц техники! Можешь ты назвать мне причины не отдавать тебя под трибунал? И тебя тоже, Накамура! Как, черт побери, ты умудрился подставить под выстрелы весь свой расчет? Вот погодите, погодите, еще пронюхает об этом подвиге пресса...

— Майор, эта засада любого застигла бы врасплох, — густым басом прервал его капитан Джордж М'кембе. М'кембе был по справедливости местной знаменитостью, потому что в рукопашной голыми руками уложил троих руккерских воинов. За этот невероятный подвиг он получил повышение. Молчаливый, крепкий чернокожий гигант, он оживлялся только тогда, когда кто-нибудь спрашивал его о семье, оставшейся в далеком Лесото. Ван Шутен ненавидел его всеми фибрами души — капитан воплощал в себе все то, чего так не хватало майору.