Жаркое лето, типичное для средней полосы России, где зима захватывает людей в свои суровые объятия хорошо, если в конце ноября, а не раньше, а весна торопится пригреть солнечными лучами не ранее чем в середине апреля. Вот таким было и то лето, когда градусник в тени показывал не меньше 38 градусов. Сухой ветер, который не приносил облегчения разгоряченной коже, обжигаемой нещадно палящим с неба солнцем, а напротив, лишь ухудшал самочувствие. В такую погоду хорошо сидеть под вентилятором или сплит-системой, наплевательски относясь к мысли, что это может привести к воспалению легких, с книжкой в руках. А еще лучше — уехать на природу и, под аккомпанемент музыки, доносящейся из открытой машины, укрывшись в тени раскидистого клена, а может и в обнимку с близким человеком, потягивать из банки холодное пиво, пытаясь растянуть удовольствие, мечтая о том, чтобы эти мгновения жизни никогда не заканчивались, не оставляя в памяти даже малейших воспоминаний. А может быть отправиться с друзьями на другой, «сельский», берег Волги, лежать на пляже и загорать, а затем, раскалившись на солнце, кинуться с разбегу в чертовски приятную для разгоряченного тела, прохладную воду великой русской реки и, раскинув руки, полежать на спине, чувствуя, как тебя слегка покачивает на волнах. Как было бы здорово, если бы так и было…

…Электронные часы на прикроватной тумбочке показали 6:32 утра. В этот момент мир перевернулся и перестал быть таким, каким его все знали. Но этого сначала никто не заметил, на это никто не обратил внимания… А затем стало слишком поздно…

Николай проснулся, потому что ему показалось, будто кто-то толкнул его в бок. Причем очень ощутимо. Он повернул голову влево, но жена спокойно продолжала спать. Даже во сне его мучила жуткая головная боль, а теперь с пробуждением она, казалось, только усилилась. Поворот головы в сторону жены вызвал новый приступ, и к головной боли прибавилась еще и тошнота. «Что же, черт возьми, мы вчера такое пили»? — подумал он. Да, вчера к ним заходили друзья, Анатолий со своей супругой. Все четверо были приблизительно ровесниками, им было по двадцать семь — двадцать восемь лет. И Николай, и Анатолий учились когда-то вместе в университете, где Николай и познакомился с Людмилой, своей нынешней женой. Однажды, еще учась на третьем курсе (она тогда училась на год младше), он подошел к симпатичной девушке и пригласил ее сходить в кино. Она ответила согласием, и с того момента их всегда видели вместе, что и привело абсолютно закономерно к свадьбе в прошлом году. Анатолий со своей Светланой познакомился через две недели после знакомства будущих супругов Томиных. Собственно именно Николай и Ирина познакомили их. Так уж получилось, что стрелы амура пронзили тех двоих также моментально, как и их друзей. А вчера Толик со Светой заявились к ним домой без всякого предупреждения. Они вчетвером просидели до глубокой ночи. И теперь Николай не мог понять, как же они ухитрились так напиться вчера вечером. Вот только в его голову пробивалась сквозь дикую боль навязчивая мысль, что он-то вечером ничего не пил, потому что отвозил друзей домой на их собственной машине. Приехали они сами, но Анатолий умудрился неплохо заложить за воротник, поэтому его жена запретила ему садиться за руль. У Толика были некоторые проблемы с выпивкой, и его друг естественно об этом знал, поэтому даже не попробовал дорогой ликер, который принесли друзья. А теперь у него голова раскалывалась на части, как будто он вчера безбожно напился. Он снова повернулся к жене, превозмогая боль, и попытался ее разбудить.

Шел только второй день неизвестного заболевания и первый день, когда Министерство здравоохранения решилось-таки забить тревогу, хотя подспудно многие уже успели подумать, что никакие меры не смогут помочь в борьбе с болезнью. По крайней мере, на данный момент не помогали. Больницы заполнялись, некоторые места успевали за несколько часов освободиться, когда люди с наиболее слабым иммунитетом отправлялись в мир иной, но свободные койки в палатах сразу же занимались новыми больными. Страшная инфекция прогрессировала, и ее воздействие на человеческий организм усиливалось, и процесс ускорялся. Взрослый человек мог за полдня элементарно сгореть — его организм не выдерживал столь высокой температуры. Журналистам еще разрешали брать интервью у врачей, которые сами были больными, но, тем не менее, считали нужным продолжать давать советы населению, обещая помощь каждому. Им самим тем временем требовалась немедленная помощь. Заместителя министра здравоохранения вынесли из зала прямо во время пресс-конференции.

В городах то тут, то там вспыхивали беспорядки. Штурм мэрии в одном из провинциальных городков стал лишь началом. Однако больше операторов с камерами к месту событий не подпускали, камеры разбивались, пленки с записями уничтожались на месте. В населенных пунктах хозяйничала уже не милиция — к наиболее крупным городам стягивались армейские части. В городах уже процветало мародерство. Несмотря на приказ военного руководства расстреливать мародеров на месте, грабежи это не останавливало. А, кроме того, сами военные практически все без исключения были больны, и участились случаи дезертирства. Люди прямо с оружием в руках уходили со своих постов и присоединялись к беспорядкам.

Вечером на улице столицы произошло первое убийство старшего по званию своими подчиненными. Армейский «уазик», тот самый, который «козлик», остановился возле магазина на окраине города. Сигнализация в магазине разрывалась по причине разбитой камнем витрины. Четверо военных, выскочившие из машины, взяли магазин в прицелы автоматов. Однако через минуту, автоматы у троих из них дрогнули в руках и медленно опустились. Из магазина вышли двое подростков, мальчик и девочка, зажав в руках пакеты, полные сладостей. По девочке было видно, что она болеет, причем очень сильно — в глазах стояли слезы, она почти непрерывно кашляла и не смогла бы держаться на ногах, если бы не мальчишка, который крепко держал ее за руку, не давая упасть. Он и сам явно болел, но держался. Сходство в лицах детей бросалось в глаза, видимо, это были брат и сестра. Для обоих было шоком видеть направленные на себя стволы автоматов. Они застыли на мгновение на месте, а затем мальчишка, увидев, что автоматы опускаются дулами в землю, сделал попытку сбежать. Однако не успел. Он лишь смог рвануть за руку свою сестренку, но лишь повалил ее, не ожидавшую от него таких резких движений. Грянула очередь из автомата, и два детских тела, дернувшись, замерли в лежачем положении. Солдаты с изумлением посмотрели на стрелявшего. Это был командир отделения, которого все в его части, и старшие и младшие по званию, считали редкостной сволочью. Он издевался над новичками, дрался с сослуживцами и в грош не ставил авторитет начальства, лишь в глаза выслуживаясь перед ними. Вот и в тот момент он подошел к двум безжизненным детским телам, убедился, что они мертвы, даже пренебрежительно пнул тело мальчика, и уже разворачивался обратно к своим, когда очереди из трех автоматов Калашникова, синхронно прозвучав, отбросили его к стене дома. Подчиненные были в ужасе от совершенного им поступка. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Без единой команды, не совещаясь между собой, они одновременно подняли свои автоматы, и теперь то, что осталось от их командира, валялось у стены злосчастного магазина. Не говоря друг другу ни слова, все трое уселись обратно в машину, и «уазик», взревев двигателем, поехал дальше по улице.

Этот случай самовольной расправы над командиром стал не единственным. Уже ночью под покровом темноты, люди на двух машинах, не включая фары, попытались выскользнуть из города. Отряд заграждения вовремя заметил беглецов из-за блика уличного фонаря на лобовом стекле. Командир подразделения вышел на дорогу и грубо предложил людям в машинах вернуться обратно в город. Видя, что его слова не доходят до них, он угрожающе передернул затвор. Однако машины не двигались с места, более того, человек за рулем одной из них стал нажимать на педаль газа, готовясь к разгону. Возможности сорваться с места лейтенант, командующий частью, дежурившей на этом участке дороги, в задачу которого входило предотвращение попыток покинуть город, не дал. Он вскинул автомат и полоснул очередью по ближайшей из двух машин, а затем та же участь постигла и тех, кто сидел во втором автомобиле, причем оттуда все-таки успела выбраться женщина с ребенком на руках, однако следующей очередью из своего автомата лейтенант выстрелил ей в спину, и тело женщины с безжизненным стуком упало на асфальт. Он с довольной улыбкой убийцы повернулся обратно к импровизированной баррикаде, когда пуля из автомата одного из его подчиненных снесла ему полголовы. Тело лейтенанта исполнило несколько прямо-таки танцевальных движений, а затем рухнуло на дорогу. Фонарь был выключен, и на дорогу опустилась темнота.

В Ярославле, проезжая по центральной улице, «уазик» подвергся обстрелу. Из трех военных ехавших в нем, один, водитель, был убит моментально — пуля попала ему в сердце, а двое других, выскочив из машины и спрятавшись за ее бортом, открыли ответный огонь. Импровизированный бой в ночных условиях продолжался бы долго, если бы нападавшие не оказались с двух сторон от дороги. Выскочившие из машины солдаты смогли спрятаться от одних, но оказались как на ладони перед другими. Оба даже не успели понять, что убиты. Стрельба стихла так же моментально как началась, и улица погрузилась в тишину. Лишь изрешеченный «УАЗ» и тела солдат возле него напоминали о происшествии.