В

начале марта 1801 года стояли в Петербурге пасмурные промозглые дни холодной и нeмощной северной весны. Но 12-гo, в день весеннего равноденствия, ярко засияло вешнее солнце над столицей и совпало это со светлой радостью, охватившей население. В ночь с 11-гo на 12-оe не стало императора Павла. Столица сразу стала неузнаваема. Вновь появились запретные круглые шляпы и столь же запретные панталоны и фраки, помчались по улицам экипажи с русской упряжью, громко зазвучали запретные слова, исчезли ужасы взбесившегося от перепуга самодержавия, и подобострастный «певец Фелицы» возвестил:

за что он получил жестокий нагоняй от генерал-прокурора Беклешева — и бриллиантовый перстень от царя. Новому царю не было еще 24 лет. Это был молодой человек, роста выше среднего, немного сутулый, рыжеватый блондин с улыбкой на прекрасно очерченных устах и с печальными глазами. Во внешности этого любимого внука Екатерины возродились чары этой величайшей актрисы своего рода. Юным императором восхищались даже мужчины, а женщины готовы были обожать венценосного красавца. /5/

Злая эпиграмма Пушкина «перед бюстом А.П.» относится к периоду более позднему.

Яркая вспышка позднего Ренессанса, охватившего, наконец, и область правовых отношений, получившая в истории название Великой французской революции, озарила в конце XVIII века весь культурный мир. Могучее веяние освободительных идей носилось над странами и народами и не могло не коснуться и России — России послепетровской, России времен Екатерины.

Екатерина не совсем облыжно называла себя последовательницей самого яркого представителя русского Возрождения — Петра Великого. Эта величайшая актриса своего времени, изумительно, хотя и невыдержанно сыгравшая свою роль, сама была вспоена духом Возрождения и, воспитывая своего любимого внука, сочиняя для него сказки и учебники, лично преподавая ему историю и препоручив его влиянию Лагарпа, и его приобщила к тому духу, который впоследствии воодушевлял декабристов.

Александр в первые годы своего царствования очень обидел дворянское классовое чувство именным указом от 20 февраля 1803 года «об отпуске помещиком крестьян своих на волю по заключении условий, на обоюдном согласии основанных». А указом от 18 октября 1804 года опять были оскорблены дворяне до глубины своей классовой души разрешением купцам, получившим классные чины до VIII включительно, владеть крестьянами.

На практике ничего из всего этого не вышло. Распоряжения Павла о трехдневной барщине и о воскресном /11/ отдыхе помещики просто не исполняли, а указы Александра о вольных хлебопашцах и добровольных соглашениях помещиков с крестьянами не имели почти никаких практических последствий и только напрасно вызвали к нему некоторое охлаждение дворянских чувств.

Еще будучи наследником Александр посылает к Лагарпу Новосильцева «с единственной целью повидать вас и спросить ваших советов и указаний в деле чрезвычайной важности об обеспечении блага России при условии введения в ней свободной конституции».

Немало разрушено легенд, затемнявших подлинный лик Александра I, но одна из них держится особенно упорно и даже усиливается с течением времени.

Эта упорно живущая легенда уверенность в безволии Александра.

Схема такая. Был человек недюжинного ума, пылкого воображения и ярких вспышек чувства, но не было у него сильной воли, и это совершенно исковеркало и его жизнь, и его царствование, и всю творимую им историю.

Чувствительный воспитанник Лагарпа, мечтавший о даче на Рейне, человек, обвеянный идеями Руссо и духом Великой французской революции, и неразлучный друг Аракчеева. И эта неразрывная, пережившая все испытания бурного царствования дружба не явление последних печальных и мрачных лет этого царствования. Эта дружба была крепка уже тогда, в бытность Александра наследником, в те годы, когда даже Павел не вынес тупой жестокости этого «истиннорусского неученого дворянина», как нарочито величал себя Аракчеев.

Когда Аракчеев нагло сподличал, чтобы выгородить своего родного брата, и пытался подвести под опасный гнев Павла человека неповинного, Павел его прогнал, а Александр письменно изливался в своей любви к нему.

Легенда о безволии Александра до того укоренилась, что проницательный Герцен назвал его «коронованным Гамлетом», а в дальнейшем даже подставили под эту легенду научный фундамент в форме психиатрического анализа личности Александра.

Профессор Н.Н. Фирсов в своем историко-психологическом этюде «Император Александр и его душевная драма» говорит по поводу отношения юного Александра к Чарторыжскому и к Польше:

Проф. Сикорский, тот самый, который столь неизгладимо скомпрометировал себя своей щегловитовской экспертизой в деле Бейлиса, посвятил в «Вопросах нервно-психиатрической медицины» специальное исследование личности Александра I. /21/

Проф. Сикорский находит у Александра болезненно недоразвитый характер в волевом отношении, при удовлетворительном развитии ума и чувств.

В начале того же 1803 года Александр еще раз убедительно продемонстрировал свою волю, смело идя наперекор и всему общественному мнению страны, насколько оно могло тогда выявляться, и всем окружавшим царя сотрудникам и, — что, казалось бы, должно было страшить его более всего, — чувству и мнению армии и гвардии.

В конце апреля Александр вызвал к себе из Грузина Аракчеева, а в мае того же года это исчадие павловского маньячества, этот всеми уже тогда ненавидимый живодер был восстановлен в своей прежней должности инспектора всей кавалерии и командира лейб-гвардии артиллерийского батальона. Все пущенные в ход против этого назначения хлопоты, старания, интриги ни к чему не привели, и Александр, вопреки всем и всему, осуществил свою волю. Субъект, которого Александр, считая «мерзавцем», уверял в своей «верной дружбе» и которого современники и потомки в один голос называли «вреднейшим человеком в России», — стал, по твердой воле Александра, неизменным и бессменным, ближайшим и довереннейшим спутником всего четвертьвекового бурного и пестрого царствования.

С еще большей убедительностью разрушает легенду о безволии Александра I его отношение к Сперанскому.

Этот человек настойчивой воли и железной выдержки, начав службу еще при Павле, стал выдвигаться в первые годы царствования Александра. /30/

Чтобы из рядового поповича выдвинуться на самую вершину бюрократического Олимпа, ревниво оберегаемою для «своих» жадными представителями «первенствующего сословия», всей силой родства, связей, фаворитизма и протекции, надо было обладать волей и способностями, далеко выходящими из ряда.