Цвет окружал человека и воздействовал на него с незапамятных времен, однако только сравнительно недавно мы смогли воспроизводить и использовать цвет так широко, как это делаем сегодня. До XIX века было известно небольшое число красящих веществ и пигментов, да и те, как правило, органического происхождения. К тому же все они были весьма дорогостоящими, так что цветные ткани и декоративные материалы оказывались доступными только для самых состоятельных слоев населения. Сотни тысяч улиток отдали свои жизни за то, чтобы римский император мог носить мантию темно-красного цвета, его же подданные должны были довольствоваться неотбеленным хлопком или льном, кожей или шерстью.

Только в последние сто лет картина существенно изменилась, сначала благодаря синтезу анилиновых красителей, затем — каменноугольных производных и окисей металлов. Сегодня лишь немногое из того, что производится человеком, остается в своем изначальном, природном виде, не окрашенным и не расцвеченным полностью либо частично. Сегодня существуют тысячи цветов всех мыслимых оттенков и интенсивности, легковоспроизводимых практически для любых целей. Действительно, теперь мы не только имеем цвета голубого неба, багрового заката или зелени растений и все прочие природные цвета, но пользуемся предметами, сделанными руками человека — неоновые огни, обои и цветное телевидение, — которые либо завораживают, либо раздражают нас.

Все увеличивающееся использование цвета, в сочетании с постоянно растущей конкуренцией между фабриками, ищущими новые способы повышения уровня своих продаж, привело к значительному развитию в области психологии цвета. С поступлением новинок в продажу большая часть исследовательской работы, однако, протекала в рамках метода проб и ошибок. Производитель сахара знает, например, что не должен продавать свой продукт в зеленой упаковке, а косметические средства в коричневой таре останутся на полках еще долгое время после того, как раскупят все прочие. Природные цвета исподволь оказывают на нас свое влияние, и это воздействие отражается в глубинах нашей физиологической и психологической конституции. Что-то покупая, мы свободны в своем выборе, в проявлении личных предпочтений и антипатий, вкусов и обычаев.

Производитель должен изучать с этой точки зрения спрос, чтобы обеспечить себе успех и выйти победителем в нелегкой конкурентной борьбе. Если он занимается производством сахара, то знает, конечно, что должен упаковывать свою продукцию в голубую тару или, по крайней мере, голубой цвет должен заметно присутствовать на его упаковке; что следует решительно избегать в данном случае зеленого цвета. Однако маловероятно, что производитель знает почему: психологическое ощущение, связанное с синим цветом, это ощущение

В произведениях живописи или на цветных фотографиях психологическая значимость цвета обычно менее очевидна, потому что вовлекается большое количество других факторов, таких как сюжет, соотношение форм или фигур, специфика всей цветовой гаммы, образование и компетентность зрителя, особенности его эстетического восприятия. Иногда можно определить личные пристрастия художника, когда особое ударение делается им на одном или двух цветах, например Гоген был одержим желтым цветом в поздний период творчества. Когда же используется много цветов для создания некого целого, то именно эстетическое чувство, а не наша психологическая реакция на определенные цвета в значительной степени оценивает это целое и определяет, нравится оно или нет.

Изначально жизнь человека определялась двумя факторами, находящимися вне его контроля, — днем и ночью, светом и тьмой. Ночь приносила с собой условия, при которых всякая деятельность должна была прекращаться, поэтому человек отправлялся в свою пещеру, закутывался в меха и засыпал или же взбирался на дерево и устраивался там возможно удобнее, ожидая наступления рассвета. День создавал условия для деятельности, так что он снова отправлялся в путь, чтобы пополнить свои запасы пищи и фуража, или охотился, чтобы добыть еду. Ночь приносила с собой пассивность, состояние покоя и общее замедление обменной и секреторной деятельности, день — возможность действовать, повышение скорости обменных процессов и секреции гормонов, таким образом, обеспечивая человека и энергией, и побудительными мотивами. С этими двумя условиями связаны такие цвета, как темно-синий (ночь) и ярко-желтый (день).

Темно-синий, следовательно, является цветом спокойствия и пассивности, ярко-желтый — надежды и активности. Но по причине того, что эти цвета представляют ночную и дневную обстановку, они являются факторами, которыми человек не может управлять; они воздействуют на человека, и, следовательно, характеризуются как

гетерономные

цвета, т. е. цвета, которые регулируют извне. Ночь (темно-синий) заставляла деятельность приостанавливаться и усиливала состояние покоя; день (ярко-желтый) позволял деятельности совершаться, но не принуждал к ней.

Для первобытного человека деятельность, как правило, принимала одну из двух форм: либо он охотился и нападал, либо был объектом охоты и оборонялся от нападения, т. е. деятельность направлялась на завоевание, приобретение или самосохранение. Исходящие действия нападения и покорения повсюду представляются красным цветом; самосохранение — его дополнением, зеленым цветом. Так как его действия, атаки (красный) или защиты (зеленый) находились по крайней мере под его контролем, то эти факторы и цвета описываются как автономные, или саморегулирующиеся. С другой стороны, нападение, будучи приобретаемым и исходящим действием, рассматривается как

Эксперименты, в которых от испытуемых требовалось рассматривать красный цвет для оценки изменения с течением времени, показали, что этот цвет оказывает явный стимулирующий эффект на нервную систему — поднимается кровяное давление, возрастают частота дыхания и сердцебиения, следовательно, красный действует

возбуждающе

на нервную систему, особенно на симпатический отдел вегетативной нервной системы. Синий цвет производит обратное воздействие: падает кровяное давление, замедляются сердцебиение и дыхание. Следовательно, темно-синий является

успокаивающим

по своему эффекту и действует главным образом через парасимпатический отдел вегетативной нервной системы.

Сложные сети нервных волокон, посредством которых контролируются тело и все его части, могут быть включены в два основных отдела — центральную нервную систему и вегетативную (или «саморегулирующуюся») нервную систему.

Центральная нервная система может рассматриваться, с определенной точностью, как имеющая отношение к тем физическим и сенсорным функциям, которые протекают на границе или выше порога сознания. Вегетативная нервная система, с другой стороны, касается в основном тех функций, которые протекают ниже порога сознания и именно по этой причине должны работать на автономном, или саморегулирующемся, основании. Биение сердца, работа легких, переваривание пищи, фактически все сложные телесные процессы, которые должны протекать без какого бы то ни было сознательного усилия, являются функциями вегетативной нервной системы.

Она состоит из двух дополнительных отделов, работающих в основном в оппозиции друг к другу: симпатической нервной системы и парасимпатической нервной системы, причем волокна каждой системы идут ко всем органам, в которых велико значение саморегуляции. Сердцебиение, например, обычно происходит со скоростью, удерживаемой в определенных границах с помощью баланса, достигаемого между этими двумя отделами вегетативной нервной системы; но под влиянием физических (например, напряжение, усилие) или эмоциональных (например, страх, гнев, волнение) воздействий симпатическая система будет подавлять парасимпатическую и частота сердцебиения будет увеличиваться. В общих словах, симпатическая нервная система подавляет парасимпатическую под влиянием волнения, напряжения или давления необходимости. Парасимпатическая нервная система работает для восстановления функции до нормального состояния, когда стрессовые условия устранены, и она является доминирующим отделом вегетативной нервной системы в условиях спокойствия, удовлетворенности и расслабленности.

Даже сегодня механизм, посредством которого цвет действительно видится и распознается как цвет, не понят до конца. Когда простой вопрос, например «Как мы видим цвет?», приводит к возникновению столь огромного количества теорий в поисках ответа на него, то мы не можем понять, задаем ли неправильный вопрос или исходим из ложных посылок. Однако представляется, что теория контраста физиолога Херинга (Hering) наиболее соответствует тому, что в действительности наблюдается при использовании цветового теста.

Новорожденный ребенок, развивая способность

видеть,

начинает с того, что приобретает способность различать контраст, т. е.

яркость

и

темность.

Следующей возникает способность распознавать движение и потом — форму. Способность распознавать цвета развивается самой последней из всех. Следовательно, различение контраста — самая ранняя и наиболее примитивная форма зрительного восприятия.

Оказывается, что у человека обобщение и интерпретация того, что дают ему ощущения, связаны с деятельностью коры головного мозга. Способность узнавать и отличать один запах от другого была бы

кортикальной

функцией и результатом «тренировки» обоняния, но инстинктивная реакция на «дурной запах» является лишь тем реактивным ответом, который по крайней мере приводит к тому, что человек отвернет свой нос от отвращения, а в худшем случае — к тошноте и рвоте. Это не кортикальные реакции, они возникают в структурах более древних и более примитивных областей, которые находятся в центральных отделах и которые наиболее тесно связаны общностью происхождения с мозгом наших эволюционных предков.

Цветовое зрение подобным образом относится и к высшему, и к примитивному отделам мозга, как было показано Беккером (Becker) в 1953 году, когда он доказал, что сеть нервных волокон идет от центра в сетчатке к среднему мозгу (мезэнцефалон) и к гипофизарной системе.

Гипофиз является эндокринной железой, или железой внутренней секреции, расположенной близко к центру мозга, которая выделяет несколько важных гормонов в кровеносную систему. Гипофиз играет в нашем организме роль дирижера «эндокринного оркестра», который руководит работой других желез внутренней секреции, а также решает другие задачи, например осуществляет контроль за ростом.

Различение цвета, его идентификация, обозначение и любая эстетическая реакция на него являются функциями коры головного мозга; следовательно, они в большей степени являются результатом развития и тренировки, чем инстинктивной и реактивной ответной реакцией. С другой стороны, оказывается, что рефлекторные и инстинктивные зрительные функции относятся к более примитивному среднему мозгу, определяющему способность различать контраст и влияющему неким образом, который еще не вполне раскрыт, на физические и гландулярные системы через гипофиз.

Инстинктивная ответная реакция на цвет в рамках контраста — это именно тот весомый аргумент, который делает тест Люшера надежным инструментом даже в случаях нарушенного цветового зрения (дальтонизма) или действительной цветовой слепоты, так как восприимчивость к определенному цвету является соматически

[2]

соотнесенной со степенью, с которой анаболизм или катаболизм необходим организму. Если психически или физически он нуждается в эмоциональном спокойствии, физическом восстановлении или освобождении от напряжения или стресса, то инстинктивной ответной реакцией будет выбор более темных цветов. Если организму нужно рассеять энергию посредством исходящей деятельности или в умственном творчестве, то инстинктивная ответная реакция будет направлена в сторону более ярких цветов.

Проверка надежности теста Люшера в случае цветовой слепоты была проведена Л. Стейнке (L. Steinke) посредством использования нормальных цветов и привлечения людей, страдающих частичной или полной слепотой на красный-зеленый цвета.

[3]

Полученные им данные показывают, что «вообще нет необходимости в том, чтобы цветовое зрение принималось во внимание в тесте Люшера».