В винном магазине запах стоял – будь здоров.

Весь пол был усыпан бутылочными осколками, сверкавшими весело, словно трубы духового оркестра. Под ногами, напоминая тонкий прозрачный ледок, позвякивали стекляшки помельче и покрупней, круглые плоские донышки и бутылочные горла с зазубренными краями. Казалось, что по витринам и полкам пронесся разрушительный ураган. Восьмидолларовое виски и дешевое красное вино по двадцать пять центов за бутылку соединились на полу в демократическом коктейле. На того, кто решался переступить порог, обрушивался крепкий запах спиртного, растекавшегося по деревянному полу ручейками; они замедляли свой бег, наталкиваясь на запруды из битого стекла, и разливались в маленькие пахучие озерца.

Среди бутылочных осколков и луж из вина и виски лежала девушка с полуоткрытым ртом. У неё были рыжие волосы и огромные, расширенные смертью глаза. В неё выстрелили четыре раза, и кровь все ещё текла на пол, смешиваясь с вином. Ее длинные мокрые волосы разметались по полу. Тело и одежда как будто пропитались алкоголем.

Находиться в магазине было не так-то просто. Прибывшие на место происшествия полицейские в иных обстоятельствах не отказались бы опрокинуть стаканчик-другой, но сейчас алкогольные пары били в нос, обжигали горло и легкие, кружили голову, несмотря на то, что входная дверь была распахнута, а на улице дул легкий июньский ветерок.

Стив Карелла с облегчением выскочил на улицу. Он любил посидеть за бутылкой виски с приятелями, но терпеть не мог, когда ему в лицо дышали перегаром, а в магазине воняло так, словно компания алкоголиков, гогоча и перебивая друг друга, рассказывала скверный анекдот.

Мейер Мейер явно не успевал на бар-мицву

[1]

. Это было как дважды два.

Жаловаться было не на кого. Он давно уже договорился с лейтенантом, что в день бар-мицвы его не поставят на дежурство, но лейтенант не мог знать, что накануне произойдет убийство. Впрочем, на территории 87-го полицейского участка убийство может случиться в любой день и час, а потому планировать бар-мицвы надо так, чтобы они не совпадали по времени с убийствами.

Сам Мейер Мейер не особенно печалился по этому поводу. Праздновалось тринадцатилетие маленького разбойника Билли, которого родные любовно называли Билли-Колотилли. К несчастью, он был сыном родной сестры Мейера Мейера, и дяде следовало бы испытывать теплые родственные чувства по отношению к прелестному крошке. Кроме того, его собственна? супруга успела прожужжать ему все уши о грядущем великом событии. Теперь же она будет целую неделю плакать и рыдать. Не попала на бар-мицву! И всю эту неделю он будет питаться консервами, и в супружеской спальне долго не будет раздаваться скрипа пружин. Такие вот дела...

Человек, сидевший напротив Мейера Мейера в дежурной комнате 87-го участка, и не подозревал, что его собеседник может не попасть на праздник в честь очаровательного Билли-Колотилли. Ему было на это плевать. В его винном магазин произошло убийство, и теперь только одно занимало все его мысли и чувства.

– Погибло товару на четыре тысячи! – выкрикивал он. – Кто мне заплатит за это? Я сам? Кто возместит мне убытки?