Маленький мальчик был напуган. Нежно. Змея коснулась его горячего лба. Позади неё трое взрослых стояли, прижавшись друг к другу, наблюдая с подозрением, боясь проявить своё беспокойство чем-нибудь ещё помимо тонких морщин вокруг глаз. Они боялись Змеи точно так же, как боялись смерти своего ребёнка. В полутьме шатра трепетание огонька лампы не придавало уверенности.

Ребёнок смотрел глазами такими тусклыми, такими тёмными, что почти не было видно зрачков, и Змея сама боялась за его жизнь. Она погладила его волосы. Они были сухими, спутанными в нескольких дюймах от кожи головы, длинными и очень светлыми, поразительно контрастируя с его тёмной кожей. Если бы Змея была с этими людьми несколько месяцев назад, она смогла бы узнать от чего в ребёнке развилась болезнь.

— Дайте мою сумку.

Родители ребёнка дёрнулись от её мягкого голоса. Возможно они ожидали хриплый крик яркой сойки или шипение блестящей змеи. Это был первый раз, когда Змея заговорила в их присутствии. Она только наблюдала, когда трое из них рассматривали её на расстоянии и шептались о её занятии и её молодости; она только слушала, а потом кивнула, когда они наконец подошли просить её о помощи. Наверное, они думали, что она немая.

Огненноволосый юноша поднял кожаную сумку с войлочного пола. Он держал торбу подальше от себя, протягивая её Змее и мелко дыша ноздрями, расширившимися от повисшего в жарком пустынном воздухе лёгкого запаха мускуса. Змея почти привыкла к такому выражению тревоги, которое он демонстрировал. Она уже видела это много раз.