Я не арфистка, так что не ждите, что мой рассказ будет гладким, как море в летний полдень. Это история моей жизни, и хотя она настолько точна, насколько позволяет память, восприятие событий и людей может оказаться односторонним. Никто, однако, не станет отрицать, что я пережила те жестокие времена, когда Великий Мор едва не опустошил Перн; да, я осталась в живых, но печаль об умерших до срока продолжает терзать мое сердце.

Думаю, я должна, наконец, привести в порядок свои мысли относительно тех трагических событий. Конечно, самые тяжкие угрызения совести не вдохнут жизнь в умерших и не избавят выживших от гнетущего чувства вины. И все же… все же я не печалюсь о том, что не сделала или не сказала моим сестрам — в день, когда я видела их в последний раз. Теперь они далеко; они недоступны ни слову моему, ни взгляду, ни запоздалому последнему «прощай»…

В то свежее солнечное утро, когда мой отец, лорд Толокамп, и моя мать, леди Пендра, и четверо моих младших сестер отправились в свое злосчастное путешествие в Руат, на Встречу, которая должна была состояться через четыре дня, я не попрощалась с ними и не пожелала им счастливого пути. Потом, когда здравый смысл взял верх, мучительные раздумья овладели мной: не стала ли моя глупая обида причиной постигшего их несчастья? Однако, они не испытывали недостатка в добрых пожеланиях тем утром, и напутствия моего брата Кампена обладали, конечно, гораздо большей силой, чем любые слова, которые я сумела бы с трудом выдавить на прощанье. На него была возложена ответственность за Форт холд на время отсутствия отца, и он собирался в полной мере воспользоваться удобным случаем. Кампен — прекрасный парень, серьезный и надежный; правда, без следа юмора, и немного суховат. Он из тех людей, которые не прячут взгляда. Его замыслы удивляли даже моего отца, управлявшего холдом с неизменным усердием и твердостью. Я бы добавила, что единственный знак одобрения, которым он удостаивал бедного Кампена, сводился к неопределенному ворчанию; впрочем, чего же мог ожидать лорд Форта от своего старшего сына и наследника, как не того же усердия и твердости?

Итак, если учесть пожелания наших охранников, присутствующих в полном составе, наших холдеров и учеников из мастерской арфистов, сказанного было вполне достаточно, чтобы любой из путников почувствовал себя удовлетворенным. Кроме, возможно, моей остроглазой сестренки Амиллы, которая не пропускала ничего, что впоследствии могла бы обратить к своей пользе.

Известие о новой трагедии в Руате пришло в тот же самый час, в который, Оборотом раньше, я узнала о смерти Сурианы. Когда отдаленный грохот барабана донес приказ мастера Капайма о карантине, я отвешивала пряности для старшего повара, и только собрав все свое самообладание, сдержала дрожь в пальцах; ни одна драгоценная крупинка не просыпалась на стол. Я оставалась внешне спокойной, благословляя небеса, что повар не понимает сигналов барабана — иначе в этот день мы вряд ли могли рассчитывать на съедобный обед. Закончив взвешивать специи, я тщательно закрыла банку, поставила ее на полку и заперла шкаф. Барабанная дробь раздалась снова; пока я спускалась на нижний уровень, сообщение было повторено еще раз, но оно ничем не отличалось от первого. Уже за порогом до меня донесся рев Кампена из его кабинета — он требовал объяснений.

К счастью, в мастерскую арфистов устремилась такая толпа, что мой поспешный уход остался незамеченным. Цеховой двор заполняли ученики и странствующие подмастерья, арфисты и целители. Оба цеха отличались превосходной дисциплиной, так что я нигде не заметила и следа паники — только некоторую напряженность и негромкий гул голосов. Я прислушалась. Да, мастера Капайма вызывали уже не только в Керун и Айген; Телгар тоже запрашивал помощь. Ходили слухи, что главный мастер целителей улетел в Исту, а оттуда — в Южный Болл, по срочному вызову лорда Рейтошигана. И возил его не кто-нибудь, а сам Ш'гал — Предводитель Форт Вейра, на своем бронзовом Кадите.

Тут на широком крыльце показался мастер Фортин, помощник Капайма, и с ним еще двое — Десдра, странствующая целительница, и мастер Блейк из цеха арфистов. Во дворе мгновенно воцарилась тишина.

— Несомненно, вы все слышали сообщение, — начал Фортин, предварительно прочистив горло. Он был прекрасным лекарем, но не обладал той непринужденностью и артистизмом, что отмечала мастера Капайма. Фортин возвысил голос, звучавший теперь пронзительно и резко: — Вы понимаете, что мастер Капайм не настаивал бы на строгом карантине, если бы не было причин. А потому я рекомендую всем арфистам и целителям, посетившим в последние дни ту или иную Встречу, немедленно проследовать в малый зал, где ими займется почтенная Десдра. Остальных целителей покорно прошу собраться в главном зале. Мастер Блейк, прошу тебя…