Цепляясь за колючие лапы кедровника, человек вскарабкался наверх. Тяжело дыша, остановился. Дрожали колени. В руках противная слабость. Близоруко прищурюсь, посмотрел вниз.

— Проклятье. Как худо без очков.

Сквозь туманную дымку проступали далеко внизу расплывчатые очертания голых скал, темный провал между ними. Человек тяжело опустился на жесткий шикшовник. С сомнением оглядел изрезанные окровавленные ладони и лохмотья бриджей на коленях.

Да, все получилось неожиданно. Когда он на рассвете вышел на неведомый ему перевал Восточного хребта, то увидел внизу желто-зеленый дымок между сопками. Потом дымок исчез… Нет, он не жалел, что забрался сюда. Это находка. И какая! Ахнут все недоброжелатели и друзья, отговаривавшие его от участия в экспедиции. Он самодовольно улыбнулся. Право, он пел бы, если бы знал песни. Но он считал себя человеком дела и давно забыл их… Вокруг — дикий мир, а он безоружен. Путника охватил нервный озноб. Все пережитое за день яркой картиной встало перед глазами. Как ловко удалось встреченному им человеку выбить ружье из рук… Интересно, воспользуется ли он им? Сомнительно. Ружье свалилось в пропасть, а там, это он хорошо видел, ревел поток. Враг был очень силен. И все же ему удалось сбросить его в обрыв. Человек с окровавленными ладонями никогда не предполагал в себе столько мужества и силы. Правду говоря, он и не думал выбраться живым из этой схватки… Победа была неожиданной. Он вспомнил, как они долго и упрямо барахтались на площадке около утеса, из-за которого вынырнул враг. Лицо врага очень походило на другое, знакомое и ненавистное. А может быть это был он? У врага были сухие жилистые руки, поросшие кустистой шерстью, неопрятная, тоже растущая кустами многодневная щетина и блекло-серые глаза между воспаленными слезящимися веками. Ресниц не было. Среди густой шевелюры проплешины. На лице грязные розоватые корочки струпьев. Как у прокаженного…

— Ба! — человек ударил себя по лбу. — Понял! Как это я раньше не сообразил? Ведь эти знаки — подтверждение моей догадки.