Безвозвратно ушедшие от нас корабли и их, уже все покинувшие этот мир, люди остаются с нами не только вошедшими в историю судьбами, но и уроками, о которых следует многократно задумываться. Продолжавшаяся ничтожно короткий исторический срок – каких- то 10 с небольшим лет, активная служба “добровольцев” оказалась, как мы могли увидеть, насыщена огромной мудростью уроков прошлого. Тех самых уроков, которые упорно отказывалось видеть 300-летнее российское самодержавие, и, что особенно удивительно, не хотят видеть и современные его перестроечные поклонники и радетели.
Санкт-Петербург 1999 г.
На 1-4-й стр. обложки: "Добровольцы" Балтийского флота в походе( 1-я стр): "Эмир Бухарский" и "Москвитянин" в доке в порту "Императора Александра III". 1912 г. (2-я стр): Эскадренный миноносец "Украина" на Ревельском рейде,(3-я стр); "Добровольцы" Балтийского флота в походе 1914 г. (4-я стр).
Пролог
Рутина как некое хорошо запрограммированное и основанное на стойких и глубоких традициях состояние – не всегда плохо. Всеми уважаемый английский консерватизм – это рутина, рожденная опытом кровавых революций и упорным взращиванием культуры среди населения. Рутинные приемы работы мастеров-профессионалов, рутинные уставы корабельных вахт, работы транспорта, рутина последовательных циклов проектирования и опытной проверки всех видов инженерных сооружений – также явления очевидно полезные. Они гарантируют точность и порядок, качество и надежность.
Рутина страшна для дела в тех случаях, когда из него уходит мысль, когда она превращается в бессмысленную обрядность. Именно эта рутина своей железной хваткой сковала умы русской власти при заказах миноносцев класса '"Доброволец”. Без осознания всеподавляющей власти рутины невозможно понять ни историю создания этих кораблей, ни их дальнейшую судьбу. В этой борьбе с организованной рутиной был утрачен и тот огромный положительный опыт, который был накоплен за предшествовавшее 20-летие миноносного судостроения. Попытки оперативного решения вопросов наталкивались на стойкость и непреодолимость рутины прежних структур управления. Все протекало в худших традициях прошлого: заниженные требования к проектным характеристикам, непомерно долгие споры экспертизы, нежелание предоставить творческую свободу наблюдавшим, несогласованность и мелочность требований, их частые изменения.
Необъяснима и другая аномалия. Если люди были убеждены, что корабли, явно к войне не поспевая, строятся фактически для будущего флота, то как же им было не подумать над тем, что негоже предусматривать для них характеристики, отстающие от требований современности. Была ли в этом какая-то особая необозримая интрига – документы об этом не говорят. Если корабли строились все же для участия в войне, то медлительность, проявленная при рассмотрении проектов, становится особенно непонятной.
Заказ "добровольцев” и их последующие судьбы дают множество поучительных примеров. Особый колорит всем этим поискам придает осуществление проектов руками немецких фирм с их дотошной пунктуальностью, огромным контрактным опытом и особым германским патриотизмом. В сравнении с Россией, промышленно и социально более развитая Германия была менее подвержена действию иссушающей творчество рутине бюрократизма. Исключительное разнообразие, множественность и свободное развитие германских технических школ, мощное промышленное развитие, давние традиции деловой и торговой активности, исторически сложившиеся наклонности к точным наукам обусловили исключительно высокое качество немецких проектов.
