Место действия повести — «Золотой квартал» города Иокогама, прозванный так за обилие злачных заведений, само существование которых возносит золотого тельца над всеми божескими и человеческими законами.
Герой повести — Подросток, и это многое объясняет. Четырнадцатилетний сын владельца зала игральных автоматов кажется обычным мальчишкой. Он любит брата-инвалида, деда с бабкой, пусть и не родных, хочет стать сильным, чтобы защищать слабых. Но Подросток одинок и недоверчив, а жизнь приготовила для него слишком много испытаний. У этого мальчика был всем известный прототип — Родион Раскольников, некогда круживший по петербургским улицам в золотой горячке.
16+ Для читателей старше 16 лет
Никто из прохожих не удостоил подростка взглядом. Он нёсся вперёд и вперёд по улице Исэдзаки, казавшейся миражом в обжигающем мареве зноя, и замедлил шаги лишь тогда, когда выросшие по обеим сторонам дороги магазины напомнили ему о существовании тени. Внезапно он свернул налево и исчез из виду.
«Золотой квартал» Коганэтё словно отражает солнечные лучи, а ещё вернее было бы сказать, что он таит в себе особый жар, которого сторонится даже солнце. Если смотреть с возвышения, квартал кажется каким-то чёрным дуплом, невольно подумаешь: «Неужели здешние обитатели и днём включают электричество?» Дух агрессии и нравственного разложения лихорадит это место так, что от него исходит звон, и стоит постороннему приблизиться, как у него закладывает уши, он зажмуривает в ужасе глаза и больше никогда сюда не суётся. Обычные люди называют это место «весёлым кварталом» и держатся от него подальше. Здесь свободная экономическая зона порока. Волны времени пообтесали прочие подобные кварталы, принудив их изменить своей сути, но в Коганэтё пагубные страсти предстают в изначальном виде, без мутаций, здесь по сходной цене удовлетворят потребность и в сексе, и в наркотиках.
Растворившийся было в тени боковых улиц подросток решительно выдохнул и взглянул на наручные часы — перевалило за половину пятого. Часы были фирмы «Ролекс» — подарок отца, полученный месяц назад по случаю четырнадцатилетия. Сообразив, что до условленного времени оставалось ещё двадцать семь минут, подросток прошёл улицу до конца и повернул вдоль речки Оока, которая шла перпендикулярно. На беспощадном летнем солнце цветы на кустах азалии засохли до бурого цвета, доска с грозным предупреждением от местного общества озеленения покосилась, а прислонённая к ней тележка бездомного, из которой высовывались распялка для сушки белья, котелок и одеяло, распространяла запах немытого человеческого тела. Этот запах забором окружал тележку, утверждая право собственности её владельца.
Подросток посмотрел вниз, на реку — она была черна, как застарелое масло, в котором снова и снова поджаривают темпуру
Дыхание сумерек было зловонным. Из дешёвых закусочных, притулившихся под железнодорожной эстакадой, тянуло жареным луком, а с улицы — проститутками: аромат духов, капнутых в скисшее молоко. Накатывавшие волны запахов то сгущались, то улетучивались в распаренном влажном воздухе. Подросток ловил их широко раскрытым ртом, втягивая в себя привычную атмосферу.
